— Твое счастье написано у тебя на лице, — воскликнула Геро. — Ты изумительно похорошела! Хотя, куда уж больше!
Таис блаженно вздохнула.
— Ну, рассказывай!
Таис снова только вздохнула, открыла рот, как рыба, беспомощно подняла руки:
— Слова бессильны и пусты… — сказала она, сокрушенно улыбаясь.
— Я так рада за тебя! Уж кто, если не ты, заслуживает счастья. Пусть боги и слепые старухи мойры, что прядут нить твоей жизни, будут добры и независтливы к тебе.
Глава 5
«Мы так близки…». Газа.
Осень 332 г. до н. э.
Александр разбил лагерь на том месте, где стена палестинской Газы показалась ему наиболее доступной, и велел собирать машины. Инженеры считали, что из-за высоты вала стену приступом взять не удастся. А Александр считал, что именно поэтому ее и надо взять — по причине невозможности это сделать. Ему правились трудновыполнимые задачи. Он решил насыпать свой вал, равный по высоте городскому, по нему подводить машины и одновременно рыть подкопы под стены крепости. Александр был в своей стихии; полный идей, жажды деятельности и желания сделать невозможное возможным. Другими словами, Таис не видела его целую декаду, и когда он, наконец, появился в ее палатке, бросилась к нему на шею, залилась слезами и осыпала его поцелуями и упреками к его и своему великому удивлению.
— Я так соскучилась! А ты меня забыл!
— Ты же с Геро! Я посчитал, что у тебя есть приятное общество.
— Какое общество может мне заменить тебя?! Почему ты не дал о себе знать?
— Но ты же знаешь, где я и чем занят. Или ты думала, я шляюсь по кабакам и бабам? — Он рассмеялся.
Она в ответ еще сильнее расплакалась.
— Таис, детка, давай ты не будешь меня ругать, — сказал он примирительно, — давай мы вдвоем возьмем тебя в руки.
Таис силилась улыбнуться в ответ. Но у нее только дрожал подбородок и натянулся от плача нос. Александр не выдержал ее несчастного вида.
— О, Таис, детка моя родная! — Он обнял ее и качал как ребенка.
Она же вцепилась в него мертвой хваткой. Его мягкие волнистые волосы пахли солнцем.
— Ты меня, пожалуйста, не пугай.
— Ты забыл меня, — повторила она тихо.
— Если я занят, то и моя голова занята. Но это не значит, что я тебя забыл, — Александр говорил нежно-настойчивым тоном, стараясь убедить ее и себя.
Ибо она была права. Он действительно не думал о ней, думая о других вещах. Ведь не думать и забыть — это все-таки одно и то же.
Царь был счастлив своими заботами. Ему нравилось то, что он делал, — он увлекался
