С отвращением поморщившись — Данте считал себя джентльменом, и ему казалось оскорбительным видеть рядом такого субъекта, как Боунс, — аукционист проговорил:
— Присутствие этой девицы невозможно было предвидеть. А с ее свидетельством нельзя было не посчитаться.
— Но милорд платит тебе хорошие деньги за твои услуги, — возразил Боунс. — И если бы ты использовал своих людей как должно, то ты знал бы, что Хоксли не один в этой комнате. Тогда бы ты позаботился о том, чтобы избавиться от девицы.
При упоминании «милорда» Данте вопросительно взглянул на Боунса, он понятия не имел о том, кто их с Боунсом нанял, и надеялся, что сообщник проговорится. Впрочем, кое-что было ясно: во-первых, этот человек принадлежал к высшему свету, во-вторых, он был достаточно богат для того, чтобы заплатить непомерную цену, которую заломил Данте, и, в-третьих, он ненавидел Маркуса Хоксли и жаждал ему за что-то отомстить.
Изобразив возмущение, Данте заявил:
— Оказалось, что эта «девица» — Изабель Камерон, дочь очень влиятельного и богатого графа Молверна. И избавиться от такой не так-то просто. Ее исчезновение наделало бы немало шума, и еще неизвестно, чем бы все это для нас закончилось.
Окинув сообщника презрительным взглядом, Робби Боунс проговорил:
— Не оправдывайся, парень. Ты провалил все дело. Хоксли на свободе, а он не из тех, кто ничего не предпринимает. Он постарается докопаться до истины, уж поверь мне.
— И что же мне ему сказать? — спросил Данте.
— А это уж твоя головная боль, — с усмешкой ответил Боунс. — Но насчет меня держи рот на замке. Запомни: одно только твое слово — и ты покойник. Но к счастью для тебя, у милорда есть еще кое-какие планы насчет Хоксли. Так что твои услуги, возможно, потребуются.
Тут Робби Боунс отошел в угол комнаты и, взяв завернутое в бумагу полотно Гейнсборо, направился к выходу.
— Куда ты это тащишь? — спросил Данте. Он считал себя подлинным ценителем искусства, и его ужасала одна лишь мысль о том, что этот отвратительный субъект может сделать с прославленным шедевром.
Боунс обернулся и, пожав плечами, пробормотал:
— Милорд знает, что Хоксли хотел заполучить это, и потому оставит картину себе. Ты можешь скрываться от Хоксли, но не покидай Лондона, Данте. А в следующий раз, если эта девчонка снова окажется у нас на пути, я сам о ней позабочусь.
