— И все-таки я отказываюсь выходить замуж, — заявила Изабель. Она с мольбой посмотрела на Маркуса: — Вы можете положить этому конец, пока дело не зашло слишком далеко?
Он со вздохом покачал головой:
— Увы, это не в моей власти. К тому же у меня есть чувство чести.
— Чувство чести?! — возмутилась Изабель. — Но какое это имеет значение? Ведь речь идет о жизни, о счастье…
— Да, вне всякого сомнения.
— В таком случае… Что вы обо всем этом думаете?
— Думаю, что ваш отец прав. С вашей стороны было бы разумно прислушаться к его мнению.
— Ох, вы тоже?! — Изабель в раздражении передернула плечами.
Тут граф поднялся из-за письменного стола и проговорил:
— Возможно, мистеру Хоксли удастся переубедить тебя, Изабель. Я оставлю вас наедине на несколько минут, чтобы вы поговорили обо всем. — С этими словами он вышел из библиотеки и прикрыл за собой дверь.
Маркус тут же поднялся и подошел к шкафчику с напитками. Взяв два стакана, он налил в один из них немного вина и тут же залпом осушил его. Затем, наполнив оба стакана, повернулся к Изабель и с улыбкой сказал:
— Прошу вас, дорогая… — Он протянул ей один из стаканов. — Полагаю, случай требует торжественного тоста. Ведь не каждый же день я делаю предложения прекрасным молодым леди.
Изабель смотрела на него с настороженностью. А он, усевшись в кресло, взглянул на нее с насмешливой улыбкой. Сейчас его широкие плечи обтягивал ярко-синий сюртук, и Изабель прекрасно знала: ему не было нужды расширять свои плечи за счет ватных накладок, как делали многие другие мужчины. К тому же у него были очень сильные мускулистые руки — она почувствовала это, когда он обнимал ее. Тогда ей страстно хотелось, чтобы его губы прикоснулись к ее губам, но, увы, этого не произошло…
И вот сейчас он заявил, что согласен на ней жениться. Но почему?..
Изабель невольно нахмурилась; ее встревожило его безоговорочное согласие. Действительно, почему Маркус так легко уступил? Ведь он, судя по всему, не из тех, кого можно заставить что-либо сделать. И, конечно же, он привык следовать собственным правилам, а не подчиняться диктату общества. Разве он не оставил по доброй воле мир привилегированного сословия, чтобы стать маклером на фондовой бирже? Так почему же он сейчас так странно поступил?.. И тут ее осенило. Пристально взглянув на Маркуса, она спросила:
— Вы испытываете чувство вины?
Казалось, этот вопрос застал его врасплох. Поставив на столик стакан, который только что протягивал ей, он пробормотал:
