Все эти мысли наводили тоску и печаль на весь лагерь, и все мы оплакивали наши потери в течение двух недель, во время которых так и не получили никаких вестей от Мориса. Мы не знали, что и думать, так как с момента его отъезда не было грозы, и он не мог погибнуть во время бури. Мы также не могли допустить, что он попал в руки пиратов и других врагов, убедившись на собственном опыте, что людей в этой стране не было, а животные не могли напасть на него в море. Переживая то надежду, то страх, однажды в спокойный день мы увидели, как появился бот Мориса в сопровождении двух кораблей, плывших вместе с ним к Сиденбергу. Мы смотрели на них с удивлением, не понимая, где он нашел два других корабля, что за люди были на них, и вдруг заметили еще десять парусов, следовавших за ними издали. Этот флот привел весь наш лагерь в смятение, — мы бросились все к оружию, стали готовить наши пушки к защите и послали людей на берег, чтобы следить за действиями флота и воспротивиться высадке. Тем временем они продолжали приближаться к нам, хотя и медленно, потому что не было сильного ветра. Наконец, они приблизились на расстояние мушкетного выстрела от берега и остановились в полном порядке, бросив якорь, а тем временем бот Мориса подошел к нам так близко, что нам было хорошо видно его и его людей и можно было разговаривать с ними. Он просил нас не пугаться, а послать ему шлюпку с тремя людьми, чтобы переправить их на землю. Посоветовавшись, мы выслали ему шлюпку; он сел в нее с двумя из своих людей, а после него туда сел высокий человек в черном платье и в шляпе, с белым флагом в руках в знак мира. Он высадился на землю вместе с Морисом. Несколько моих офицеров, находившихся невдалеке, и я пошли им навстречу. Морис в нескольких словах сообщил нам, что этот человек был послан губернатором одного города, расположенного примерно в шестидесяти милях вверх от залива, где им был оказан очень любезный прием, что заставляет его просить нас отнестись вежливо и с уважением к посланному. После сообщения Мориса мы приветствовали гостя. Он встретил нас очень ласково и вместе с тем серьезно и, подняв правую руку к небу, сказал нам на довольно хорошем голландском языке: «Бог всевышний да благословит вас; солнце, его великий посланник и наш славный король, да светит вам, и эта земля, наша родина, да принесет вам счастье и благосостояние».
После этого приветствия, показавшегося нам весьма необыкновенным, Морис сказал ему, что я являюсь генералом, и он протянул мне руку, которую я смиренно поцеловал. Затем он обнял меня и поцеловал в лоб и выразил желание пойти к нам в лагерь, где мы его приняли насколько могли лучше. Он осмотрел наши хижины и заборы и, восхищаясь нашими работами, обращаясь ко мне, заговорил:
