Он ответил мне ослепительной улыбкой, способной довести до исступления.
— По-моему, это мило. Фродо завоевывает руку королевы.
Я получила свое шардоннэ.
— Послушай, неужели тебе в твоем Манитобе не над кем было поиздеваться?
— Почему, было над кем. Хватало с лихвой.
Я залпом осушила полбокала.
К стойке бара подошла женщина.
— Эван?..
Я поставила свой бокал и пожала ей руку.
— Здравствуйте, мисс Шепард.
— Шепард-Кантуэлл.
Ей было сорок с хвостиком, и ее хоть сейчас можно было отправлять в Вудсток. Ее платье могло сойти за экспонат из Гугенхайма — сплошь газетные заголовки вперемешку с клочками искусственного меха и стеклянными шариками-глазками. Она одарила Джесси ослепительно-снисходительной улыбкой.
— Жаль, что мы не были знакомы, когда вы учились здесь по обмену.
В тоне Джесси прозвучали язвительные нотки.
— Ничего страшного. Зато теперь я гораздо лучше говорю по-английски.
— Вы вообще, кажется, герой. Это ж надо приехать из такой дали! — Шепард-Кантуэлл повернулась ко мне: — Я слышала, вы все еще пишете. Ну что ж, прекрасно. Это замечательно, что вы нашли выход своему воображению.
— Благодарю, — сухо ответила я, про себя обозвав ее дурой.
— А как ваши родители?
— Родители в порядке. Развелись.
— Ай-ай-ай, какая жалость! — тряхнула она волосами. — Ваш папа всегда был такой импозантный мужчина! Даже когда приходил поругать нас, учителей, мы не могли им не восхищаться. Передайте ему от меня привет, ладно?
И Шепард-Кантуэлл величественно поплыла прочь. Я залпом опрокинула остатки вина. Нет, ну надо же, я, видите ли, нашла выход своему воображению! Вот курица!
— Дай-ка попробую угадать, — сказал Джесси. — Преподавательница по изобразительному искусству?
— Она самая. Это на ее уроке Валери сперла мой дневник.
В Чайна-Лейк всяк развлекался как мог — одни упирали на спорт, другие собирались в гаражах поиграть в доморощенной рок-группе, третьи «бухали» в подворотне, чтобы скоротать время. Моим увлечением были литературные записи. Любимым занятием Валери была месть.
В школьные годы я заносила в личный дневник не только собственные стишки, но и каждый потаенный порыв своей половозрелой души, и вот однажды, когда мисс Шепард вышла из класса, Валери вытащила дневник у меня из ранца.
Этот факт она отрицала громогласно и настойчиво, а во время обеденного перерыва зачитывала вслух в девчачьем туалете куски из моего дневника, в том числе и те места, где я фантазировала по поводу Томми Чанга и Киану Ривза и отзывалась о самой Валери как о вульгарной слащавой вертихвостке.
