— Постой-ка, Вэл, но ты ведь потом не поедешь домой самостоятельно? Ведь, насколько я знаю, химиотерапия очень тяжелая вещь…
— У меня не рак.
Я, что называется, прикусила язык.
— Не рак? А что же?
— Спроси чего полегче!
— Так ты и сама не знаешь?!
— Нет, не знаю. И… — Она помолчала. — Слушай, мне надо идти. Можно, я перезвоню тебе позже?
— Конечно. Звони, когда хочешь.
К ней вернулось прежнее спокойствие.
— Эта штуковина у меня в голове… И постепенно разъедает мой мозг. Прогрызает в нем дырки.
Меня замутило.
— Еще несколько таких туннелей, и со мною будет покончено. Речь идет о считанных месяцах, — сказала она. — Поэтому мне интересно, как этот ублюдочный маньяк собирается проделать во мне еще сколько-то там дырок.
В восемь утра мы с матерью ползли черепашьим шагом в ее машине по забитому до отказа шоссе Эль-Камино-реал, пытаясь добраться до аэропорта Сан-Франциско. Золотистый солнечный свет вместе с маминой лимонно-желтой блузкой и серебристыми волосами били своей яркостью по глазам. Загородившись от этого буйства красок солнечными очками, я послала Джесси на мобильник сообщение с номером своего рейса.
Мать мельком глянула на телефон.
— Он небось в ужасе от того, что надо ехать в Лос-Анджелес и встречать тебя?
— Нет. Папа его так напугал, что он теперь от меня ни на шаг.
— Ну надо же! А ведь Джесси принадлежит к тому малому числу людей, которых даже твоему папе не так-то легко запугать. — В ее улыбке я уловила легкую язвительность. — Он твой страж, Эв.
Я осторожно улыбнулась в ответ. Она сейчас не только шутливо прошлась по адресу отца, но еще и меня подталкивала к откровениям.
— Ну что ж, приятно это сознавать, — сказала я.
— Рада за тебя.
— А это приятно вдвойне.
Лицо ее вдруг посерьезнело.
— Знаешь, детка, ты вовсе не обязана поверять мне секреты своих личных отношений с Джесси. Я и так прекрасно знаю, что ты влюблена в него с самого первого дня.
От радости у меня перехватило дыхание.
— Спасибо, мама!
— Не за что, детка.
Головная боль по-прежнему не отпускала. С самого первого дня! Я помню его прекрасно. Помню, как стояла в больничном коридоре и звонила маме. Запинаясь, лопотала в трубку, что Джесси попал в аварию. Целая бригада хирургов ночь напролет собирала его по кусочкам при помощи металлических штифтов и медицинских скоб. А Бог ничем не давал мне понять, что услышал мою примитивную мольбу — «Господи, отврати этот кошмар!»
Машина медленно ползла в пробке.
— Вы всегда были здоровы на сюрпризы. Но построили нечто крепкое и незыблемое после такой-то ужасной травмы! И это не удивляет меня, а вселяет гордость за вас.
