Ярость главнокомандующего не поддавалась описанию. Он периодически метал громы и молнии, поминая недобрым словом зеленого змия и подозрительно косясь на наши не вполне вменяемые лица. Оказывается, его приятель уже три дня как находился в состоянии беспробудного запоя и, следовательно, ни о каком ночлеге и экскурсии не могло быть и речи. А стало быть, нам придется тащиться в ближайший лес, ставить палатку, а потом бродить по округе в тщетной надежде набрести на закопанные самураями сокровища.
– Зачем вам куда-то идти? – удивился Степан Сергеевич, – Ночуйте с нами. Места всем хватит.
– Не только ночуйте, но и присоединяйтесь к нашей экспедиции, – предложил Андрей, – Вам ведь теперь все равно где бродить, а вместе веселее. Верно, Сергеич?
– Конечно, – милостиво кивнул главный уфолог, – Совместный опыт у нас уже был, так, что можно сказать вы люди проверенные…
Витька переводил взгляд с одного на другого, и все не мог решиться, хотя особого выбора у нас не было. Чашу весов в пользу переквалификации археологов в аномальщиков склонил Алексей, предложив свои услуги в качестве добытчика информации:
– Да не переживай ты так, Виктор! Пока вы будете тарелочки ловить, я свои каналы задействую и к вашему возвращению предложу пару перспективных мест. Вернетесь – покопаетесь в свое удовольствие. Идет?
– Идет, – скрепя сердце согласился Курицын, – Но если мы с ребятами обнаружим заброшенную летающую тарелку, то все артефакты поступают в полное наше распоряжение! В качестве компенсации.
Ночью я опять увидел сон, регулярно посещавший меня всю последнюю неделю. Лучше бы, конечно, его не видеть, но когда это сны интересовались нашим мнением? А снился мне один знакомый маньяк по прозвищу Вещий Могильщик (мир его праху), со счастливой садистской улыбкой вырезающий руны на моей груди. Проклятый сон снова и снова заставлял меня проживать этот печальный эпизод моего недалекого прошлого во всех подробностях и ощущениях. Дошло до того, что я стал до паники бояться наступления темноты и всеми силами сопротивлялся Морфею. Но все напрасно. Сон повторялся с настырностью страхового агента, и когда меч в руке Могильщика направлялся к моей шее, я, едва сдержав крик, просыпался в холодном поту, рефлекторно потирая шрам на горле. Но сегодня все пошло не так. Мне не удалось проснуться вовремя и серебристо-фиолетовый клинок завершил предназначенный ему путь. Хруст разрубаемых шейных позвонков, слился с моим предсмертным криком, который продолжал вибрировать в комнате даже после пробуждения.
