Он снизил скорость. Перейдя на мелкую рысь, лошади отдыхали. Господин де Катрелис стал громко читать бессмертное стихотворение «Домик пастуха, или Письмо к Еве»[6]:
Не пачкай ноги пылью городов.
Мыслителям видна их несвобода,
А люди там превращены в рабов —
Фатальный рок для всех народов.
Иди в леса, иди в поля,
Свободные, как океан и как моря,
Иди через луга с цветком в руке,
Природа ждет тебя, и вдалеке
Туман вечерний, и трава его подносит
К твоим ногам, и солнце просит
Прощенья у земли со вздохом милым.
И лилии качаются, подобные кадилам.
Какой-то человек, стоявший на крыльце своего дома, крытого не соломой, а высокой шиферной крышей, приветствовал его широким взмахом шляпы. Но когда господин де Катрелис читал стихи — и именно эти стихи! — он не узнал бы ни собственной жены, ни старшего сына, ни своего доезжачего. Волнующие строки господина де Виньи внезапно осветили его душу, вскоре станет ясно, почему.
Окутанные дымкою стволы — колонны в храме.
Холмы скрываются, над бледными волнами
Склоняет ива ветви в виде алтарей.
Каждый раз, когда во время охоты или просто блужданий он замечал передвижной домик Жудикаэля, и даже в разгар погони за волком, эти стихи начинали звучать в нем, вырывались словно сами по себе из его души. И тогда мало кто смог бы предположить, что этот неистовый охотник, скачущий за своей черно-рыжей сворой собак, произносил:
Так густо вереском порос мой холм любимый,
Что путнику ночлег готов на нем всегда,
И в этом вереске, неслышны и незримы,
Мы скроемся с тобой, как в прошлые года.
В конце деревни располагался постоялый двор, где господин де Катрелис останавливался обычно, когда «спускался» к Луаре. Предупрежденный одним из своих работников, трактирщик поспешно выскочил из дома и, проворно скинув свой голубой бумазейный колпак, заорал:
— Добро пожаловать, господин маркиз!
И услышал в ответ:
И там твою вину божественную спрячем,
А если до сих пор он редок и прозрачен.
Дом пастуха могу я прикатить туда.
Экипаж неспешно проехал мимо и поднялся на холм к группе сосен. Трактирщик остался стоять с разинутым ртом:
— Так! Хорошо! Нет сомнения, он потерял голову. Тангит! Тангит, выйди на минутку. Ты видишь тот экипаж? Скажи, ты его видишь? Это господин де Катрелис, отшельник, гроза волков… Он проехал, не повернув головы… Вот это да!
Нет! То не дом — возок под крышей обветшалой,
Как прежде, хоть дождей немало пролилось,
Окрашен в тот же цвет, что щек твоих кораллы,
Подкатит тихо он — не скрипнет даже ось.
