— Нет, не такой, как другие! Дьявол послал его к нам, ручаюсь вам, а может, просто влез в его шкуру и разгуливает тут.
— Брось глупости говорить, лучше пропусти-ка меня в дом.
— Вы говорите так потому, что не стали стрелять в него, позволили ему спокойно уйти. Он, хозяин, был в ваших руках, и то, что вы не стали стрелять, меня, честно сказать, очень удивляет.
— Довольно! Мы еще свидимся с ним.
— Возможно, но, поджидая этого дьявола, приходившего обнюхать ваши сапоги, вы не пошевелили и пальцем, вы, трижды охотник, имеющий все права человека знатного… И вот двадцать лет и даже больше, как я служу вам, следую за вами повсюду, и вы никогда — вы меня слушаете? — никогда еще, хозяин, не оставляли волка в покое просто так, без всякой причины! Грех это! Что с вами происходит? Что-то же происходит!
— Ты меня оставишь, наконец, в покое?
— Мне не дает покоя какое-то странное чувство, я возмущена до глубины души. Вы выглядите кривлякой, хуже какого-нибудь горожанина! Но все же скажите, что это случилось с вами?
— Ничего, бедняжка. Я неважно себя чувствую. Разве с тобой такого никогда не случается?
Он отодвинул все, что громоздилось на столе: шпоры, узорчатые коробки, охотничий нож, бутылки, блюдо с заплесневелыми остатками сала — и положил свой карабин рядом со свечой, пламя которой чуть подрагивало. В камине, который своей монументальностью напоминал надгробие, еще розовели угли, а котелок продолжал тянуть свой незатейливый напев. Странные предметы, казалось, выходили прямо из известковой побелки стены: рога оленя (сложные разветвления рогов давали возможность представить, что какое-то дерево в шутку проросло сквозь стены и раскинуло свои ветви внутри дома), головы кабанов, жующие кинжалы своих клыков, запыленные чучела птиц, крылья которых какие-то колдовские чары сделали неподвижными, медные охотничьи рожки, плохо начищенные раструбы которых слабо поблескивали, подобно свернувшимся змеям, свесившим свои зияющие молчанием пасти. В глубине дома виднелись неясные очертания лестницы. Меблировку его составляли угловатые громоздкие предметы.
— Никогда, — задиристо ответила ему Валери, — и не только со мной, такого еще ни разу не случалось на памяти человеческой, и я знаю, что говорю — мой отец и я — а мы оба родились в Гурнаве! — не встречали никогда таких дерзких волков, даже когда их гнал голод, в самый разгар зимы! Вода их останавливала. Плотина наводила на них страх.
— Или мельничное колесо. Твой отец работал, наверное, ночи напролет?
