Подойдя к Дорис, Джек взглянул на облако пыли.
— Должно быть, они. По времени точно. Собак я запер в конюшне, чтоб не мешали.
В ковбойке, голубых джинсах и выходных сапогах, он был красивым и возбужденным. Дорис уловила запах лосьона после бритья и аромат поджаренных на углях ребрышек.
— Выглядишь ты молодцом, дед.
— Ты тоже. — Он сжал ее плечи. — Отлично смотришься в этом розовом платье, прозрачных чулках и особенно в туфлях на высоких каблуках. И волосы наконец не собраны в пучок, а подвиты. — Он принюхался. — А благоухаешь! Как букет!
— Ага, как Золушка на балу, — прошептала она застенчиво. Дед прекрасно знал, что женственность, красота и очарование не были ее сильными сторонами. Она знала, что он скажет, и дед не разочаровал ее.
— Ты обладаешь особой, внутренней, красотой, девочка. И твой принц обязательно явится.
Обычно бы Дорис, закатив глаза, пробормотала, что не будет никакого принца, что в целом свете ей уготованы лишь гадины вроде Дика, но, приодетая, завитая, надушенная, чтобы ради деда произвести впечатление на миссис Салли Хаммел, она попала в поле его любви и благожелательности и на какое-то мгновение почувствовала, что внешне она не менее привлекательна, чем внутренне, как заверял ее дед.
Урчание мощного двигателя стало громче и отчетливее, и вот перед ними появилась машина — скоростная, обтекаемая и красная, словно пожарная.
— Одна из этих иностранных штучек, — заметил Джек. — Похоже, под ее длинным капотом упрятано целое стадо мустангов.
Такая низкая машина совершенно не годится для горного ранчо, размышляла Дорис. Судя по спортивному автомобилю, миссис Хаммел слишком веселая вдовушка, чтобы жить на изолированном ранчо за сотни миль от Сиэтла. Она вернется домой еще до того, как дед снимет шашлык с решетки. А на снимке она казалась такой простенькой, такой обычной.
Джек вышел на длинное и широкое крыльцо и помахал рукой. Дорис последовала за ним, прикрывая ладошкой глаза от заходящего солнца. Бедный дед. Он так старался со своим шашлыком, а вчера несколько часов собирал полевые цветы, которые она поставила в спальни гостей в фаянсовых вазах. Дед помог ей привести гостевые комнаты в божеский вид, а потом долго начищал свои сапоги. И все для чего?
Щурясь от солнца, Дорис ощущала едва ли не сострадание к деду. Старый прутик все же подвел его. Он годится только для разжигания углей под решеткой.
Визжа тормозами, машина остановилась в облаке пыли. Дорис чихнула раз, второй, третий. Джек сунул ей в руку свой носовой платок и перекрестил ее, когда она чихнула еще раз.
