— И они были правы, черт возьми!
— Прости, Грэм, но мне нужно было кое-что сделать.
— Что еще сделать? — хрипло прорычал он.
Эрни посмотрела на него, рассчитывая, что он все же поймет ее.
— Я должна была вернуться сюда! Я надеялась, что этот дом поможет мне вспомнить. Я старалась объяснить тебе, что меня волнует, но ты даже не слушал меня, был слишком занят своей идеей отправить меня во Францию. В конце концов, — она пожала плечами, — я решила действовать по своему усмотрению.
— И ты даже не подумала, как твой поступок может отразиться на других…
Она неловко поднялась с кресла.
— Я не думала, что обо мне спохватятся до понедельника. И потом, я же послала записку, — добавила она неубедительно.
— И посчитала, что поступаешь как нельзя лучше? — воскликнул он. — О Боже, Эрни! — Он снова растрепал волосы, словно они мешали ему.
— Я уже извинилась, все объяснила, — проговорила она еле слышно. — Что еще я могу добавить? — сказала она, замечая, что гостиная стала крутиться у нее перед глазами. Эрни тяжело привалилась к дверному косяку, взявшись трясущейся рукой за лоб. Она чувствовала, что еще немного — и она свалится в обмороке. К собственному ужасу, ей пришлось вцепиться в косяк, поскольку ноги отказывались держать ее, — они стали как ватные.
Грэм грубо выругался. Он сделал два шага навстречу, и она оказалась в его руках. Он помог ей усесться в кресле у камина. Она слышала, как он возится с поленьями, стараясь сделать огонь жарче. Затем вернулся к ней, чтобы растереть ей руки.
— Господи, ты совсем заледенела! Сколько же времени ты провела на холоде?
— Я… я не заметила, — сказала она. — Я сидела и думала о вечности.
— Несомненно, если бы я не появился, ты бы отправилась в эту вечность — замерзла бы до смерти. Неужели у тебя совсем нет разума?
Она попыталась отнять руки.
— Сейчас все хорошо….
— Ну да, посмотри, на кого ты похожа. Сиди и не двигайся! — скомандовал он.
Она заставила себя откинуться на спинку кресла и глубоко вздохнуть. Только убедившись, что руки ее потеплели, он выпрямился. Опершись ногой на камин, он оглядел ее хрупкое тело, обтянутое свитером и джинсами, и не сказал ни слова. Только какой-то мускул дрогнул на его лице.
— Есть у тебя что-нибудь выпить?
— Нет, зачем? — робко спросила она.
— Тебе полезно сделать глоток коньяку. Да и мне тоже.
— Не понимаю, почему все предлагают мне коньяк? — сморщилась она, вспомнив удивленный взгляд Эмми, когда та посмотрела на нее в тот пятничный вечер и тоже заговорила про коньяк.
