— Он снова и снова предлагал мне заплатить, чтобы я убрался.
— Почему ты не сказал мне?
— Я не видел причины еще больше ухудшать твои отношения с отцом.
— Я не верю тебе. — Кэтрин направилась к выходу, чтобы прекратить разговор.
— Первый раз он предложил мне двести пятьдесят тысяч долларов.
Она остановилась спиной к нему, желая заткнуть себе уши и бежать вон из комнаты, чтобы не слышать того, что считала ложью. Но не могла пошевелиться.
— Затем он предложил четыреста тысяч. Он очень хотел, чтобы я порвал с тобой. Одним из условий сделки было, разумеется, то, что ты никогда об этом не узнаешь. Сейчас я нарушаю это условие.
Она повернулась к нему.
— Ты взял деньги? — спросила она, будучи едва в состоянии произнести эти слова, потому что это означало, что Кейд говорил правду. Ей было трудно поверить, что отец мог поступить с ней так.
— Дело не в деньгах, — ответил Кейд с горечью. — Я отказался, но тогда он сделал мне предложение, от которого я отказаться не мог.
— Какое же? — спросила она, чувствуя, что к' боли старых обид добавляется новая.
— Твой отец придумал, как добраться до меня. Я был тогда очень неопытен, Кэтрин.
— Так что же это было? — спросила она, озадаченная.
— Твой отец увеличил сумму, но не этим он взял меня. Он предложил спасти моего брата.
— Как? — спросила она.
— Мой старший брат, Люк, сидел в тюрьме, его ждал суд за разбойное нападение, поскольку он подрался с ночным сторожем, когда с двумя другими ребятами пытался проникнуть в магазин, чтоб украсть несколько мотоциклов. У Люка уже были однажды нелады с законом, так что на этот раз ему угрожало заключение. С помощью своих связей мистер Рэнсом добился, чтобы все обвинения против моего брата были отозваны.
— Нет! — закричала Кэтрин. — Отец не мог этого сделать. Он был в ярости, когда ты исчез.
— Проклятое притворство, Кэтрин. А что, по-твоему, он должен был рассказать тебе обо всем? Вдобавок к этому, чтобы мы могли уехать, твой отец решил выплатить мне полмиллиона долларов. Я не мог обречь тебя на брак, который разрушил бы все твое будущее, и в то же время смотреть, как мой брат идет в тюрьму, когда я мог вытащить его. В довершение ко всему меня мучили сомнения, любишь ли ты меня в самом деле или просто решила позлить отца. Как долго все это могло продлиться?
Он быстро прошел через комнату и крепко взял ее за руки.
— Сложи все это вместе и скажи, как бы ты поступила? — требовательно спросил он. — И все же я не мог вынести разлуки и мысли о том, какую боль причинил тебе. Я звонил тебе, ты не отвечала на мои звонки. И на письма тоже.
