Он имел в виду «Журнал разведки», в который дежурящий на наблюдательном пункте должен записывать все, что заметит у противника. В журнале этом наряду с записями немалой ценности появлялись и курьезные. Один молодой разведчик записал:
«В 13.00 в районе ориентира № 15 вдоль немецких окопов бегала собака неизвестного происхождения и неопределенной породы. Фрицы открыли по четвероногому ружейный огонь. Собака залегла. Наша пехота пустила во вражеское расположение две мины. Под прикрытием минометного огня собака без потерь отошла на нашу сторону».
Над этой записью потешались несколько дней.
Сейчас старший лейтенант не интересовался журналом. Он сказал разведчику:
— Освободите место у прибора. Товарищ полковник желает взглянуть на Тарунинские высоты.
— Да какие ж это высоты! — посетовал, уступая место, разведчик. — Одно название. Глядеть не на что!
— А вы что, Казбек хотели бы иметь перед собой? — улыбнулся полковник, усаживаясь на дощатое сиденье у стереотрубы.
Видимость была хорошая.
На первом плане тянулась бурая полоса стрелковых окопов, траншей, всяческих щелей и укрытий, где затаилась невидимая пехота. Все это было густо опутано ржавой колючей проволокой, между которой вырос бурьян. Проволока походила на бурьян, а бурьян походил на проволоку: все покрывали пыль, гарь и копоть от разрывов снарядов и мин.
Передний край обороны — так называлась эта полоса, куда больше всего сыпалось стали и тротила и где все-таки прочно сидели в земле, как гвозди, вбитые в стену, люди в круглых касках. И никакая сила не могла выдернуть эти гвозди: не могли немцы, как ни старались, хоть бы на сто метров сдвинуть русскую черту.
Все это было очень хорошо знакомо полковнику, смотреть сюда было незачем. Но его внимание привлек вынырнувший откуда-то из-под земли солдат. Маленькая фигурка в бурой, под цвет окружающему, одежде не спеша двигалась вдоль окопа, будто шел человек по мирному проселку или по деревенской улице. Не очень далеко от него вздыбилась земля, со всех сторон начали вырастать черные кусты разрывов, а он шел, даже не нагибаясь.
— Вот леший! — с досадой и невольным восхищением воскликнул полковник, любивший храбрых людей. — До чего же привык солдат к снарядам! В гости к соседу, небось, идет. Закурить на пару...
— Бродят стрелочки! — сказал старший лейтенант, догадываясь, что увидел полковник. — Достается за это от начальства, а им все нипочем. Разгуливают, как по Невскому...
— На Невском бывает и опаснее, — возразил полковник. — А ленинградцев во время артиллерийского обстрела загнать в убежище тоже нелегко.
