«Да, — думал Алексей, — если убегу, тяжесть расправы ляжет на плечи этого парня».
В июле 1942 года в лагерь приехали власовские офицеры вербовать солдат в свои изрядно потрепанные «войска». К их приезду командование лагеря тщательно готовилось: началось прославление «побед» власовской «освободительной армии», многие офицеры были расстреляны или угнаны в другие лагеря. Показали сфабрикованный немцами фильм про самого Власова, которого якобы с хлебом и солью встречает население оккупированных немцами областей.
Однако немцы, видимо, мало рассчитывали на пропаганду. Они решили воздействовать на военнопленных и другим путем. За неделю до приезда власовцев кормить военнопленных совсем перестали. Те, кто был совершенно истощен и обессилен, умирали. И вот приехали вербовщики. Свои машины, груженные продуктами, они поставили на виду у голодных людей. Один из власовцев закатил речь. Какую чушь только не нес... Свою болтовню закончил словами: «Видите, сколько у нас продуктов? Кто хочет к нам, тот сейчас же получит новое обмундирование и будет всегда сыт».
— С голоду умрем, да не пойдем! — выкрикнул Кубышкин.
Это было началом.
— Плевали мы на вашего Власова!
— Катитесь к чертовой матери!
Словно прорвалась плотина. В лагере поднялся невообразимый шум. А скоро плац опустел: пленные отправились по баракам.
Власовцы уехали, не завербовав ни одного человека.
Через два часа Кубышкина привели в комендатуру. Там его ждал рыжий офицер с медалью за Нарвик. При появлении Кубышкина его лицо приняло то насмешливое выражение, которое должно было доказать, что он спокоен и хладнокровен.
—- Это ты кричал? — спросил гестаповец и сильно ударил ладонью по лицу Кубышкина. — Я покажу, как заниматься агитацией! Признавайся, ты коммунист?
— Нет, — ответил Кубышкин, — не успел...
Сильный удар кулаком свалил его с ног. Офицер стал пинать и избивать Алексея.
Три дня пролежал изувеченный Кубышкин на нарах. Медленно-медленно тянулись недели. Утро 10 сентября 1942 года было холодное, дул пронизывающий ветер, прохватывал до костей. Тяжелое темно-свинцовое небо висело над лагерем, давило...
В полдень военнопленных выгнали во двор, построили, сделали перекличку и скомандовали:
— Взять вещи! Шагом марш!
— Куда нас? — шепотом спросил Алексей у соседа.
Оглянувшись, Кубышкин увидел Езика Вагнера. «Значит, и он с нами?» Език кивнул ему и ободряюще улыбнулся.
Разношерстная и оборванная толпа шла молча, меся ногами серую густую грязь. На малолюдных улицах Пскова было тоскливо и мрачно. Пронзительно-жалобные свистки восстановленной немцами фабрики нагоняли еще большее уныние.
