При свете дня в залах царила совсем не жуткая атмосфера. Скорее это было спокойное величие, что пристало иметь вещам, которые время уже не одну сотню лет пытается разрушить и все – тщетно.
Луиза подавила соблазн пройти мимо «любимого» индейского семейства, чтобы в очередной раз убедиться – просто хорошо сделанные манекены. Куклы. Достоверные, с душой выполненные руками мастера – куклы.
Как будто она школьница, которая силится что-то доказать самой себе.
Образы мифологического сознания древних ассирийцев – могучие то ли боги, то ли мужчины с огромными крыльями, где четко очерчивалось каждое перо, – не смотрели на нее с каменных барельефов. Они смотрели друг на друга. И весь их интерес был друг в друге, и что им за дело до хрупкой молодой женщины в рыжих туфлях, которые не сочетаются ни с юбкой, ни с блузкой, ни даже с шейным платком. Будто придавленные гигантскими размерами этих богоптиц, совсем тихо переговаривались французские туристы. Больше в зале не было никого.
Луизе не приходил в голову вопрос: почему нельзя было сделать отдельный коридор, соединивший бы служебные помещения между собой? Здесь практически не было двух таких кабинетов, чтобы из одного можно было бы попасть в другой, миновав все выставочные залы. Ей казалось вполне естественным, что сотрудники музея ежедневно и ежечасно находятся в атмосфере древности. В этом поле даже легче размышлять в нужном направлении. А так как для Луизы нужным было лишь направление исторической науки, то никакого недовольства по поводу вечно давящего взгляда какой-нибудь особо почитаемой реликвии она не испытывала.
Профессор был благодушен и немного рассеян – впрочем, для гения это вполне простительный недостаток, а точнее нормальное состояние.
– Пришлось попотеть, чтобы достать это, но я держу свои обещания. – Он смотрел на Луизу ласковым взглядом поверх очков.
Перед ней на столе лежала объемистая темно-синяя папка. В другой раз Луиза пустилась бы в пляс при виде нее. Она так долго охотилась за этими документами! Но они хранились в тех фондах, к которым у нее не было доступа. И одна надежда – на профессора Хаксли… оправдалась! Осторожно, благоговейно коснулась пальцами кожистой, как крыло неведомого существа, обложки. Открыла первую страницу: «Фонд А413/53-К18-000. Из дневниковых записей сэра Джонатана Милдфорда. «О земле сфинкса». Нет, потом читать, потом упиваться и чувствовать, как зреет в голове терпкий и сладостный плод – ее научная работа!
