В дальнем отсеке у выпячивающейся неровной стены они все выстроились вокруг зловеще капающего ящика. На сей раз открывать труп взялся Гвин. Он отогнул верхний край простыни, показав всем лицо умершей. И он, и Джон были несколько удивлены, заметив, что с прошлого раза признаки разложения не стали заметнее — вероятно, благодаря постоянно обновлявшемуся льду.
Роже и Джордан коротко взглянули в лицо девушки. Лица у обоих застыли. Возможно, этой неподвижностью мужчины, как щитом, сдерживали проявление чувств. Маргарет Куртене покачнулась и сдавленно всхлипнула, потом снова перекрестилась, прошептала что-то на прощанье своей подруге и, отступив назад, спотыкаясь, бросилась к лестнице из склепа. Томас, вечно готовый утешить всех, кто нуждался в утешении, поспешил за ней.
— Насмотрелись? — довольно резко спросил настоятель и повел за собой остальных, оставив у дощатого гроба только Джона и Гвина.
— Надеюсь, у них отыщется ящик получше этого? — проворчал корнуолец.
— Ее перенесут в церковь для заупокойной службы, а потом на кладбище, — пояснил коронер. — Надо будет утром помочь им выносить тело.
Гвин недовольно оглядел тупик в конце длинного склепа.
— Что-то у меня здесь мороз по коже подирает, — сообщил он. — Должно быть, кельтская кровь сказывается, хотя ее и у тебя хватает, кронер, с материнской стороны.
Джон, вздрогнув, согласился:
— Неудивительно, что у этих монахов после стольких лет на здешних болотах с головами неладно.
Он поплотнее завернулся в черный плащ и с радостью устремился к лестнице, оставив в склепе одинокий труп.
День выдался занятой, и все же, когда с делами было покончено, до первой полуночной службы, на которой неизбежно собирался присутствовать Томас де Пейн, оставалось несколько часов. Еще подремав в теплой комнате, коронер с помощниками вернулись в трапезную. Гвин раздобыл на кухне хлеба, сыра и эля, после чего они поднялись наверх, к своим набитым овечьей шерстью тюфякам. Де Вулф скрылся в отгороженной комнатушке, а двое других завернулись в плащи и одеяла в общей спальне. Гвин тотчас же захрапел, а Томас, издавна привыкший просыпаться среди ночи к заутрене, дремал чутко, как кот. Когда зазвонил колокол Святого Спасителя, он поднялся и зашлепал к дальней двери, спустился по лесенке и влился в поток послушников, направлявшихся к церкви.
После службы он вернулся наверх, чтобы поспать до следующей службы в час рассвета. Гвин пыхтел рядом с ним, как выброшенный на берег кит, сопел и присвистывал. В эту ночь здесь не было паломников, которые закрыли бы ставни в дальнем конце опочивальни, постукивавшие на ледяном ветру. Церковнослужитель сам пошел запереть их и на обратном пути невзначай заглянул в открытую комнатку, где спал его начальник. Свеча осветила скомканную, но пустую постель. Коронер пропал без следа.
