Генри Капун выглядел так, будто слишком долго и слишком много пил. На отечном лице горел нездоровый румянец. У него было круглое лицо, толстая, жирная шея и бочкообразное брюхо, нависавшее над поясом. Саймон подумал про себя, что этот человек не привык скрывать чувства и выставляет душу всем напоказ. Вялый, слабовольный тип, легко сдающийся от малейших невзгод.
Ему быстро пришлось отказаться от первоначального мнения.
— Кто вы такие?
Пока Болдуин представлял себя и спутника, Капун, как отметил Саймон, пристально изучал их обоих. Потом он резко кивнул в сторону Саймона.
— Бейлиф из Дартмута? Аббата Шампо знал?
Саймон кивнул.
— Уже лет восемь, как я на него работаю.
— И я его знавал. Добрый человек и торгуется как дьявол. Да, я его знавал. О нем будут жалеть. — Он снова повернулся к Болдуину. — Но не так, как жалеют в этом доме о моей дочери. Надеюсь, епископ Стэплдон велел вам найти убийцу?
— Велел.
— И?..
— Мы только что вернулись с места, где она умерла. Дознание состоится завтра — вам сказали?
— Да. Коронер был так любезен, что послал человека предупредить, когда я могу услышать о ее… ее смерти.
На последних словах его голос дрогнул и плечи поникли, словно под непосильной ношей. Но он тут же встряхнулся и обратил на Болдуина суровый взгляд.
— Мне нужен убийца. Кто бы он ни был, как бы ни был богат — я хочу, чтобы его нашли и повесили.
— В таком случае ты мог бы помочь нам. Мы недавно в городе. Прибыли только вчера. Что ты можешь рассказать нам о своей дочери?
— Джульетта была добрая, послушная дочь. Быть может, я избаловал ее, но после смерти матери… мне казалось… должно быть, я видел в ней многое, что любил в ее матери.
— Ее мать скончалась?
— Она понесла слишком скоро после рождения Джульетты и умерла в родах. Думаю, неудивительно, что Джульетта стала моей любимицей.
— Она была единственным ребенком? — спросил Саймон.
— У меня есть еще сын. Ее младший брат, Тимоти. В какой-то мере я это заслужил…
Саймона заинтересовала эта фраза. Слова звучали странно в устах этого человека, однако многое в его тоне и манерах полностью противоречило первому впечатлению Саймона. Этот человек владел собой гораздо лучше, чем казалось поначалу.
— Мы слышали — прости, сэр Генри, если мои слова разбередят твое горе, но я должен спросить, — мы слышали, что она вступила в тесную связь с неким человеком…
— С кем?
— Ты знаешь человека по прозвищу Пилигрим?
— Уильяма де Монте Акуто? Этого маленького засранца? Да, она была с ним знакома.
