— Вот эта ведет в церковный неф — на случай, если вы захотите оставить ложе ради молитвы, — указал налево Игнатий, однако открыл он другую дверь, выходившую на крытую галерею вокруг двора.
Они прошли по мощеной аркаде. Между колоннами открывался вид на чахлую траву внутреннего садика. На дальнем углу той же стороны квадрата еще одна дверь пропустила их в короткий коридор. В нем оказалось заметно теплее, чем в доме келаря и в опочивальне, и циник Гвин отметил, что глава обители позволяет себе больше удобств, нежели своим подчиненным. Проводник указал на несколько дверей по левую руку.
— Здесь размещаются различные кабинеты, в том числе и мой, а приемная настоятеля чуть дальше.
Он свернул в нишу по правую руку, откуда на верхний этаж вела деревянная лестница. Чем выше они поднимались, тем теплее становился воздух, а в квадратном зале наверху было уже просто тепло, чему способствовало то обстоятельство, что окно здесь было закрыто не ставнями, а стеклом — воистину редкая роскошь. За открытой дверью напротив просматривалась маленькая часовня — для личного пользования настоятеля, решил Томас.
Тощий монах постучал в другую дверь, вошел и тут же вышел снова, чтобы поманить их внутрь. Коронер перешагнул порог с твердым намерением сразу утвердить свои дарованные королем полномочия, поскольку по долгому опыту знакомств с некоторыми церковниками, властными и часто надменными, знал, как трудно заставить их содействовать расследованию. Однако ему сразу стало ясно, что в Бермондси не приходится опасаться подобных осложнений. Настоятель Роберт Нортхем так и рвался помочь ему всеми силами. Он поднялся из-за стола и вежливо поклонился коронеру.
— Я рад видеть, что ты добрался благополучно, сэр Джон. Твоя слава опережает тебя, и мне остается только надеяться, что ты успешно уладишь это огорчительное дело.
Он говорил мягким голосом, в котором, однако, ясно чувствовались нотки беспокойства. Де Вулф объяснил, что клирик и констебль необходимы ему при исполнении обязанностей коронера, и Роберт Нортхем тепло приветствовал обоих. Он был коренастый мужчина лет пятидесяти, тонзура особенно ярко выделялась в его густых темно-каштановых волосах. Волевое, выразительное лицо прорезали глубокие морщины в углах рта и на лбу. Хотя монастырь основали французы, и многие монахи прибыли из Нормандии или с еще более дальнего юга, Нортхем был англичанином. Он провел некоторое время в главной обители на Луаре, после чего, в 1189 году, был послан настоятелем в Бермондси.
