— Кажется, это «бентли», большой темно-зеленый «бентли». Очень солидный. — Раньше он всегда приезжал на элегантном черном «порше», так хорошо соответствующем его имиджу весьма преуспевающего финансиста. Но теперь ведь Люк стал семейным человеком… — Я открою ему, — предложила она.
В тот момент, когда Мэгги достигла тяжелой дубовой двери, раздался требовательный звук старомодного колокольчика. За ним последовал настойчивый громкий стук, и она поспешила открыть дверь перед высоким мужчиной, стоящим в вихре снежинок, словно грозный разбойник с большой дороги.
Нет, совсем не таким представлялось ей возвращение Люка домой. Мельком взглянув на нее, он прошел мимо, слишком занятый тем, чтобы защитить от густо валившего снега завернутого в толстое белое одеяло ребенка, которого он прижимал к обтянутому черным свитером плечу. В этот момент малышка негодующе запищала.
— Черт возьми! Из одной снежной бури прилетели прямо в другую! — воскликнул он, улыбаясь своей обычной, отстраненной и несколько загадочной улыбкой, несмотря на это, способной тронуть самое черствое сердце. — Здравствуй, мама.
— Здравствуй, дорогой. — Барбара Ричмонд подставила ему щеку для поцелуя.
И только тогда серые глаза Люка переключились на Мэгги.
— Привет, Мэгги, — медленно протянул он своим глубоким, таким знакомым ей голосом, однако девушке показалось, что сейчас он звучал жестче, циничнее, а улыбка стала сдержаннее.
— Здравствуй, Люк, — прошептала она. Разлука только усилила впечатление, которое он всегда на нее производил. Люк был высок, строен и атлетически сложен, с глазами цвета штормового моря и черными, как безлунное ночное небо, волосами. Угловатые, высоко поднятые скулы и выступающий квадратный подбородок делали его похожим на средневекового рыцаря, случайно угодившего не в то столетие.
Из свертка, который он по-прежнему прижимал к плечу, опять послышался писк, и на губах отца неожиданно для нее появилась обезоруживающая и самая нежная улыбка из всех, которые когда-либо видела Мэгги.
— А это Лори, — ласково сказал он, откидывая верх одеяла, из-под которого появилось пухлое личико восьмимесячного младенца. — Маленькая мисс Лори Ричмонд. Поздоровайся с бабушкой и Мэгги, дорогая.
— Здравствуй, Лори, — просияв, проворковала миссис Ричмонд, и два широко раскрытых серых глаза взглянули на нее с интересом.
Ребенок был абсолютной копией своего отца, отметила Мэгги, взглянув в дымчато-серые глаза, невероятно похожие на глаза Люка, и на копну темных волос, уже закручивающихся в непослушные завитки.
