Газеты, которые она по приезде в Бирмингем вынула из набитого до отказа почтового ящика, широко освещали пикантный инцидент.
Полный отчет о «вендетте на Валентинов день» привлек к себе особое внимание, поскольку ничего интересного в течение последней недели не происходило.
Перед глазами Хейзл мелькали крупные заголовки статей. «ЗАСЛУЖИЛ ЛИ ЭТО БАРТ АРДЕН?» — патетически вопрошал один. Другой, сопровождаемый фотографией Лили в мини-платье, лежащей в шезлонге с бокалом коктейля в руке, гласил: «Я ВСЕ ЕЩЕ ЛЮБЛЮ ЭТОГО УБЛЮДКА!»
Хейзл внимательно взглянула на фотографию: Лили выглядела так, словно упивается вызванным ею скандалом, и вовсе не походила на женщину с разбитым сердцем.
Хейзл чувствовала себя одинокой и опустошенной. Теперь у нее не было работы, которая помогла бы отвлечься от проблем. А в ближайшем будущем, по всей видимости, не ожидало ничего хорошего, — по крайней мере, до тех пор, пока шумиха не стихнет.
К тому же у Хейзл не было ни одного близкого человека.
Раньше это мало волновало ее. После развода с Харли она избегала общения с мужчинами, а когда боль притупилась, решила, что лучше оставаться свободной, чем рисковать, снова впустить кого-то в свою жизнь.
Что же изменилось? — спрашивала себя Хейзл. Неужели нашелся мужчина, которому удалось вновь оживить мои чувства, причем даже ни разу не посмотрев на меня иначе, как с пренебрежением?
Раздался звонок в дверь, и Хейзл вздрогнула. Должно быть, почтальон принес еще одно письмо с уведомлением о разрыве контракта или извещение о квартплате от истеричного домовладельца. Он наверняка пожелает узнать, как мисс Корбетт собирается платить за квартиру, если чуть ли не весь город знает, что она лишилась работы и оказалась на мели? Звонок прозвенел снова.
— Сейчас! — крикнула Хейзл и направилась к двери, потуже затягивая пояс золотистого кимоно.
Когда она открыла, перед ней возникла высокая фигура Барта Ардена. Он стоял, почти касаясь головой притолоки.
Хейзл не поверила своим глазам.
— Барт? — непослушными губами пробормотала она.
— Да, — легко ответил Барт, — он самый.
Он был одет в своей обычной небрежной манере — в джинсы и джинсовую куртку, под которой виднелся темный свитер с высокой горловиной, а его жесткий взгляд явно предвещал неприятный разговор.
Хейзл хотелось приказать ему убраться и захлопнуть дверь, но она так и не смогла этого сделать.
В руке Барта была сумка, которую она оставила у него.
— Вы уезжали в такой спешке, — ядовито произнес он, — что забыли свои вещи.
