— Откуда вы, черт возьми, можете это знать? — огрызнулся Барт.
— Ну… у вас весьма эффектная наружность, — пробормотала Хейзл, и голос ее предательски дрогнул.
— В ваших устах это звучит скорее как оскорбление, чем как комплимент, — с сомнением сказал Барт.
— Я бы не хотела подогревать ваше самомнение, — ответила она.
— О, дорогая, — прошептал он, — вы сегодня вечером решили держаться подальше от огня, чтобы не сгореть, верно?
— Перестаньте!
— Я всего лишь пытаюсь завязать с вами разговор. Но, поскольку мы не можем беседовать, не оскорбляя друг друга, пусть даже неумышленно, — может быть, лучше пойдем, потанцуем?
— Я же сказала вам, что не могу! — возразила Хейзл.
— О! Новое правило из вашего морального кодекса устроителей вечеринок? — насмешливо спросил Барт.
Хейзл опустила глаза.
— Что-то вроде того, — ответила она.
— Тогда давайте нарушим его! Я ненавижу правила! — Барт нежно взял ее за подбородок, не давая возможности отрицательно покачать головой. Но Хейзл и без того была захвачена в плен ослепительным светом его глаз. Она не смогла бы отвернуться, даже если бы ей ничего не мешало. — Хейзл, дорогая, — прошептал он. — Так вы потанцуете со мной?
Это был не вопрос, а, скорее, нежное приказание.
Хейзл и не придумала ничего лучше, чем напомнить ему об обязанностях хозяина дома.
— Ах, я чуть не забыла! Лотерея! — воскликнула она.
Барт нахмурился.
— Что это еще такое?
— Последний шанс для ваших гостей окупить свои билеты, — ответила Хейзл, доставая из кармана маленькую книжечку с отрывными билетиками и торжествующе показывая ее Барту. — Я уже продала почти целую сотню, а сейчас, когда все разгорячились от вина, дело наверняка пойдет еще успешнее. Первый приз — уикэнд в Париже! Второй…
— Хорошо, хорошо, — перебил ее Барт, — я помню эту идею.
Неужели я впервые в жизни встретил женщину, которая и в самом деле не хочет сближения? — размышлял Барт. Но он достаточно хорошо знал человеческую натуру, чтобы понять: какое бы чувство ни испытывала к нему Хейзл Корбетт, это не было безразличие.
Ему никак не удавалось понять ее. Во всяком случае, не сейчас, когда она была такой отстраненной. Слегка пожав плечами, он спросил:
— А после лотереи?
Хейзл кивнула, чувствуя себя школьницей на выпускном балу.
— Посмотрим.
Он отошел, чувствуя, как его любопытство разгорается все сильнее. Скорее всего, пригласить Хейзл на танец было не самой лучшей идеей, но ее отказ только еще сильнее распалил его. Сейчас он был готов, чуть ли не возненавидеть эту женщину за вожделение, которое она в нем вызывала.
