Джеслин пожала плечами.
— Чистота класса входит в мои обязанности.
— Я думал, этим занимается уборщица.
— На это у школы не хватает денег. — Джеслин преподавала здесь четыре года и уже не находила в этом ничего необычного, а ее класс был образцом чистоты и порядка. Она могла гордиться собой.
— И на нормальные кондиционеры, я полагаю, тоже, — сухо заметил Шариф, намекая на стоявшую в классе жару.
— Кондиционеры у нас есть, вот только мощности не хватает, — криво усмехнулась Джеслин, затем подошла к своему столу и села, надеясь, что ничем не выдала своего волнения. — Так вот зачем ты здесь? Составить список всего, в чем нуждается школа, и сделать щедрое пожертвование?
— Если ты мне поможешь, я буду рад вложить деньги в вашу школу, — последовал неожиданный ответ на ее шутку.
Значит, ему нужна ее помощь. Джеслин почему-то захлестнула легкая паника. Чтобы успокоиться, она сделала глубокий вдох и выдох, и это помогло. В конце концов, чего она так всполошилась, увидев его сегодня? Их отношения остались далеко в прошлом, и она ему ничего не должна.
Джеслин взглянула на Шарифа, но, встретив его пристальный взгляд, вспыхнула и стала перебирать на столе бумаги.
— Какого рода помощь? — придав голосу деловой тон, спросила она.
— В том, что тебе удается лучше всего.
Он медленно подошел к ней, и от его близости мысли у нее стали путаться.
— Я учительница, — напомнила она.
— Именно. — Шариф остановился совсем близко, нависая над ней и приводя ее в трепет.
Неужели он всегда был таким высоким, а она об этом просто забыла?
— Как давно это было, — вырвалось у нее помимо воли.
— Девять лет, — тут же отреагировал Шариф.
— Девять, — повторила она и подняла голову, не в силах оторвать взгляд от красивого лица своего принца. Точнее, шейха, и совсем не ее… Девушка разгладила платье, с сожалением подумав, что оно не выглядит элегантным. Она и прежде не следила за модой, да и на зарплату учительницы особо не пошикуешь. — Так чем я могу быть тебе полезна после девяти лет?
— Тем, что ты учительница.
Джеслин почувствовала, как эмоции захлестывают ее. Это была странная смесь злости и горечи.
— Да, верно. А ты — шейх.
Серые глаза Шарифа держали ее в плену, но догадаться, о чем он думает, было невозможно.
— Ты могла стать моей королевой.
— Это жестокая шутка? Знаешь, а мне тогда было не до смеха, — борясь с охватившей ее волной гнева, бросила Джеслин, но оборвала себя, решив, что глупо ворошить прошлое. — Так чем я могу быть тебе полезна? — вернулась она к прежней теме их разговора.
