— Да, это так.
— И вы хотели, чтобы сегодня я была здесь, не так ли?
— Вы — единственная причина, по которой я здесь, — Кален протянул ей руку. — Так, может, пойдем и разберемся с нашим делом?
Кира взглянула на него и внезапно снова ощутила себя шестнадцатилетней. До безумия влюбленной в человека старше ее на десять лет. Она знала, что в их жизнях нет ничего общего, но она так хотела быть частью его мира.
— С делом? — переспросила она.
— С делом, которое касается людей, проникнувших в ваш дом.
Шейха Нури внизу ждала машина. Внутри нее было темно, тонированные окна почти не пропускали свет с улицы. Кира вжалась в сиденье, конвульсивно вцепившись в дверную ручку. Ей потребовалось все ее самообладание, чтобы не покрыться холодным потом.
Ничего плохого не случится…
Тебя лишь подвезут домой…
Если бы Кира не оставила свою машину на стадионе, то могла бы сама доехать до дома. Она бы чувствовала себя в большей безопасности и не сидела бы в машине рядом с человеком, которого никогда не знала по-настоящему.
Они ехали в полном молчании. Немного погодя, Кален опустил стекло окна.
— Мы уже недалеко, не так ли?
— Да.
Кончиком пальца девушка провела по стеклу. Она очень любила свой маленький домик, гамак, подвешенный на заднем дворе. Ей нравилось, что у нее есть что-то, принадлежащее ей одной. Ее маленький мир.
Очень скоро они оказались на знакомой улице.
— Вот ваш дом, — произнес Кален, затормозив перед подъездной дорожкой.
— Да, — сердце билось так быстро, словно готово было выпрыгнуть из груди. Кира повернула голову и внимательно посмотрела на шейха Нури. — Пожалуйста, скажите еще раз, что вы — не посланец моего отца!
— Я не посланец вашего отца, Кира.
Кира почувствовала исходящую от него мощь…
Он мог бы быть султаном. Если бы наследником по праву рождения не был провозглашен его брат Малик, этот мужчина мог бы стать королем.
— Но вы говорили с моим отцом? — настойчиво спросила Кира.
— Нет, — в уголках его глаз появились морщинки. — Между вашим отцом и мной далеко не самые теплые отношения. Ему приходится меня терпеть, поскольку я брат Малика, но он мне не нравится. И Омар аль-Иссидри прекрасно об этом знает. И здесь я потому, что ему это очень не понравится.
Единственным ответом на эти слова стало ее молчание. Назвать спокойной атмосферу между ними было нельзя. Воздух словно наэлектризовался.
— Вы сказали, что я должна сама выбрать яд.
— Да.
— Вы заявили: они или я, так?
— Да.
— А почему всего два пункта?
