— Открой дверь, Кира.
Он впервые назвал ее по имени. Не Кира Гордон и не Кира аль-Иссидри. Просто Кира. Девушку бросило в жар.
— Увидимся утром, — ее голос дрогнул. — Спокойной ночи.
— Я никуда отсюда не уйду.
— Значит, ты простоишь там очень долго.
— Открой дверь.
— Нет.
— Кира.
— Ты не запугаешь меня.
Девушка услышала, как он ходит за дверью, чувствовала его силу, словно она просачивалась сквозь замочную скважину.
— Это мой дом, — произнес Кален уже тише.
Кира побледнела.
— А это моя комната.
— Ну, так открой мне.
Кира приказала себе оставаться на месте.
— Нет.
— Почему нет?
— Потому что я устала. Мне нужно поспать.
— Сегодня ты проспала днем несколько часов. И, поскольку еще нет и девяти, я думаю, что ты не устала, а просто испугана.
— Уходи!
— И ты наверняка даже не в кровати, а где-нибудь у камина. Или в одном из старых кресел.
Кира закрыла глаза.
— Это совершенно не твое дело.
Послышался легкий скрежет, и дверная ручка повернулась.
— Ах ты, маленькая лгунья, — произнес Кален, войдя в комнату.
— У тебя нет права…
— Это мой дом, — перебил он, скользнув взглядом по аккуратно прибранной постели. — И это моя женщина.
— Я не твоя женщина.
— Но ты под моей защитой и в моем доме.
— Да, но это… — ее голос затих.
Он ничего не понимал. Или не хотел понимать.
Она видела его твердый подбородок, чисто мужскую гордость в глазах. Никакая европейская одежда не могла скрыть восточную красоту, которая была в нем. Она несла смерть. И символизировала выживание.
Она была его глазах цвета темного золота, такого же, как пески Сахары. Она была в его бронзовой коже. В его черных волосах цвета оникса. Эти камни украшали рукояти мечей воинов древности.
Кален был красив, но оставался тем, кем он был. Восточным мужчиной.
— Ну так что? — шейх Нури настаивал на ответе. — Что ты имела в виду, прося меня о помощи?
Да, он был бараканцем. Человек из тесного мирка ее отца, полного условностей.
— Я оказалась в ловушке.
Кален поднял бровь.
— Я попала в ловушку, — повторила она. — И запаниковала. Мне нужна была помощь.
— И я тебе ее оказал.
— За что я тебе очень благодарна…
— Нет, ты совсем не благодарна, — мужчина медленно подошел к Кире, двигаясь с ленивой грацией человека, у которого много времени, денег и власти. — Ты далека от благодарности.
— Если бы ты был джентльменом, то не настаивал бы на благодарности.
Кира отступила в глубь комнаты и остановилась возле широкой кровати.
— А мне нужна награда. И у меня нет ни малейшего желания быть джентльменом. Давай оставим рыцарство англичанам и французам.
