— Оставайся в машине, я сам налью бензин. — Питер разогнул одеревеневшие конечности и вышел из машины.
Николь посмотрела на него с удивлением:
— Я думала, ты сменишь транспорт.
— Я не всегда делаю то, что мне хочется. Ты и твоя машина, пожалуй, позволите мне как можно быстрее оказаться на побережье. Нравится тебе это или нет. Мы всегда откровенно высказывали друг другу все, поэтому я надеюсь, ты меня поймешь правильно — нам придется провести вместе еще несколько часов. — Питер вставил наконечник шланга в бензобак. — Предлагаю, и запомни, это только совет: ты бы все-таки прошлась и купила немного еды и напитков и подумала, о чем мы могли бы побеседовать в дороге.
— Забудь о разговорах — я собираюсь спать.
— Конечно, ты можешь делать что угодно, но без твоей бдительности и готовности в любой момент прийти на помощь что мне делать? Ведь я ранен и поспал только три часа; кстати, я не уверен, что спал, — мне казалось, я бредил, когда закрывал глаза. А ведь я опять могу почувствовать себя плохо.
— Знаешь, Джефферсон, я просто не могу вынести такой наглости. — Девушка оторопела от самоуверенности этого человека. Она была просто в бешенстве, потому что знала, что все равно выполнит все, веленное Питером: купит еды и кофе, дабы поддержать их силы, отвезет Пита куда ему нужно, невзирая на то, что больше всего ей хочется выпутаться из той ужасной ситуации, в которую она угодила.
Когда Николь вернулась с едой, Питер уже сидел на месте водителя, регулировал зеркала, осматривал приборы и переключатели. Николь, отодвинув котенка, тоже уселась впереди. В полном молчании девушка передала Питеру картонный стаканчик с кофе, пакет с сандвичами, чипсами, кексом и конфетами.
— Сколько я тебе должен? — Он сделал глоток кофе, чувствуя разливающееся по телу тепло.
— Вряд ли ты когда-либо сможешь расплатиться со мной.
— Очень остроумно. — Питер аккуратно тронул машину с места. — Продолжай, Тави-Тук. Очевидно, ты останешься со мной навсегда? Я уже чувствую твою энергию, она просто переливается в меня.
Он выехал на скоростную трассу.
— Расскажи лучше, что ты делал в течение тех десяти лет, что мы не виделись, — с любопытством спросила Николь.
— У меня много уже готовых мемуаров, но не уверен, что они тебе понравятся. У тебя ведь тоже есть что вспомнить, но это наверняка скрыто от всех. Вряд ли ты об этом расскажешь, но все же, раз уж мы будем вместе ехать столько миль, предлагаю тебе поделиться со мной чем-нибудь, что тебя гнетет в данный момент. Тебе самой будет легче, если поплачешь на моей груди.
