Девочка возвышалась над ней, упершись руками в бедра. Эвелин сочла это признаком решительного характера.
— Как можно делать такие глупости? Я могла убить вас!
Эвелин изучала сердитое лицо, обрамленное темными волосами со светло окрашенными кончиками. Глядя на обведенные тенями синие, чуть выпуклые глаза, на яркую косметику на щеках и губах, она решила, что в словах девочки, как и в ее внешнем виде, больше бравады, чем настоящей злости.
— Я хотела помочь, ты могла покалечиться, — выдавила, свистя, Эвелин, защищаясь от нового потока ругани, готового вырваться из уст этого юного существа. В другое время Эвелин, скорее всего, позабавила бы такая перемена ролей.
— Ну пришлось бы полечиться. Подумаешь, большое дело, — послышался ворчливый ответ.
Эвелин, собравшись с духом, решила попытаться сесть, но девочка, упершись неожиданно сильными руками в ее плечи, уложила Эвелин на то же место возле ненавистного кирпича.
— Нет, вам еще нельзя двигаться. Я побегу, позову кого-нибудь на помощь.
Эвелин внезапно вспомнила, где она находится.
— Не надо. Я в норме, — слабо запротестовала она, — я уже могу шевелиться. — В доказательство она приподняла одну ногу.
— Ваше дело — ждать, — скомандовала девочка. — Не шумите и не суетитесь! И, пожалуйста, не пытайтесь двигаться, пока я не вернусь. Я не хочу, чтобы вы потом проклинали меня. Я еще недостаточно взрослая, чтобы взвалить это на свою совесть. Если что-нибудь будет плохо, я буду мучиться всю жизнь.
Эвелин в этом сильно сомневалась.
— Я постараюсь быть послушной, — с легким юмором пообещала она.
— Вот и хорошо, — синие глаза блеснули уже знакомой Эвелин насмешкой. — Будьте паинькой.
Через секунду девочка уже мчалась черной стрелой к дому.
Эвелин неподвижно лежала на твердой земле, но не потому, что выполняла забавный приказ, а потому, что при каждом движении чувствовала боль и слабость, да и дыхание еще не полностью восстановилось.
Ей стало совсем не по себе, когда она услышала серию душераздирающих воплей, которые, очевидно, издавала ее новая знакомая. Она решила, что такое может почудиться только в бреду.
Однако результат был налицо. Сверху, из-под самой крыши, послышались голоса, один из которых, глубокий и выразительный, наполнил душу Эвелин тоской и стыдом.
Через несколько секунд этот знакомый голос зазвучал совсем рядом.
— Что такое? — Томас Айвор присел на корточки и снял со лба Эвелин несколько прошлогодних листиков. В темных обычных брюках и простой рубашке с расстегнутым воротом он казался значительно моложе и не таким суровым, как прошлой ночью. — Что с вами случилось? — встревоженно забормотал он, пробегая озабоченным взглядом по ее распростертому телу. Из-за его плеча выглядывали любопытные физиономии Альфреда и Шейлы. Глаза племянников Айвора стали круглыми, когда они разглядели, кто лежит так беспомощно на траве.
