Бессмысленными и странными глазами смотрел он кругом. Но несмотря на эту бессмысленность, он заметил нависшую угрозу. Иоанн делал Петру какие-то знаки, и тот, возбужденный и красный, протягивал руки к одному из лежащих на столе ножей... Еще мгновение... Кто знает, что было бы через мгновение.
Но Учитель, обращаясь прямо к нему, к Иуде, громко сказал: "Что делаешь, делай скорей". И, почти шатаясь, Иуда встал и вышел...
Была ночь, когда он вышел.
* * *
Иуда, во главе вооруженной стражи и первосвященников, шел по Гефсиманскому саду за Учителем.
Вступили во глубину сада. Вышли на открытую поляну и заметили несколько человеческих фигур.
Впереди был ОН.
Он был такой же, как всегда, только казался бледнее в страшном ночном свете, да на лбу алели несколько маленьких капелек крови - должно быть, поранил себя терновиком.
Еще никогда так не ненавидел его Иуда: за позор этой ночи, за ужас своего преступления, за свою гибель ненавидел он Учителя.
Ему казалось, что не он предает Учителя, а Учитель его обрекает на неслыханно мучительную казнь.
И он подошел и поцеловал прекрасные, сжатые, никогда не улыбающиеся уста.
"Радуйся, Равви!"
И отвечал тихо Учитель: "Друг, зачем ты пришел?"
И в голосе, и во взоре была знакомая бездонная грусть.
Его окружили, повели...
Иуда отстал и остался один в густой аллее...
И вдруг сразу, в одно мгновение, вспомнилось ему все: прошла пред ним вся его жизнь с Учителем от первой встречи на широкой песчаной дороге и до этих маленьких алых капелек у него на лбу...
И в этот миг он понял тайну грусти Учителя.
Это была тайна любви Учителя к нему, Иуде...
Еще тогда, с первой встречи, принял его Учитель в свое сердце. Он говорил, что нет больше той любви, как если кто положит душу свою за своих друзей.
И он в каждый миг отдавал душу свою за Иуду.
Каждый миг предавал его Иуда своим взором, но он не отводил своих глаз. Он знал, что готовит ему Иуда. Он мог бы уничтожить Иуду одним своим словом или просто отойти от него. Но он предпочитал быть преданным своему другу, чем от него отречься: несколько часов тому назад, на вечери, он спас ему жизнь.
И теперь, прощаясь навеки, он назвал его другом.
"Друг, зачем ты пришел?"
И он шел умирать за него, верный до конца своей дружбе...
Медленно двигался Иуда...
Шум удаляющихся шагов стихал... Мелькали в кустах последние колеблющиеся отсветы фонарей.
Иуда был один в надвигающемся отовсюду мраке.
С ним больше не было Друга...
