Они окружили его плотным кольцом.
Забыв свой страх пред ним, они показывали ему пылавшие в закатных лучах, оставшиеся там позади громады. Думали, что их очарование вернет его отходящее сердце.
Но он был неумолим.
"Истинно, истинно говорю вам, - говорил он, - не останется здесь камня на камне, все будет разрушено".
Он начал говорить о будущем. Страшные нестерпимые картины открывал он перед их взором.
Будут войны, голод, моры, землетрясения по местам. Народ восстанет на народ и царство на царство. Это будет только начало болезней.
А потом их, его учеников, будут предавать на мучения и убивать. За имя его будут ненавидимы всеми.
Тогда соблазнятся многие: и друг друга будут предавать на мучения и убивать, и возненавидят друг друга...
Многие лжепророки восстанут, сотворят великие знамения и чудеса, соблазнят многих, стараясь прельстить, если возможно, и избранных. Умножатся беззакония и охладеет любовь...
Горе же беременным и питающим сосцами в те дни. Тогда будет великая скорбь, какой не было от начала мира и доныне и не будет. И если бы не сократились те дни, то не спаслась бы никакая плоть.
И будут знамения в солнце, луне, звездах и на земле; уныние народов и недоумение; и море восшумит и возмутится.
Люди будут воздыхать от страха и ожидания бедствий, грядущих на вселенную, ибо силы Небесные поколеблются...
Иуда слушал, и ему казалось, что великое разрушение уже началось. Величественные стены храма рушатся, и камни, ударяясь друг о друга, летят со страшным грохотом в бездну. Громадное красное солнце на западе истекает последним теплом и готовит миру холодную беспросветную ночь.
Из темной глубины неба с оглушительным треском летят горящие осколки, как слишком зрелые помидоры со смоковничного дерева.
И Ангельские полчища, силы небесные, недоумевают и, закрывая лицо руками, возносят свою хвалу и свое упование.
И весь этот ниспадающий поток ужасов вызвал он, Учитель, своим словом.
О, как он могущественен!
Иуда не сомневается больше в его могуществе.
Недаром он видел смердящего четверодневного Лазаря, выходящего из гроба. Он сам ощущал это зловоние смерти. И на его глазах спадали погребальные пелены, и снова ожило начавшее разлагаться тело. Он кажется Иуде теперь каким-то страшным демоном, играющим легко и свободно вереницами человеческих поколений и сонмами миров.
Он, один он, и никто другой ни прежде, ни теперь, ни после, он один только может спасти человека, свою многоскорбную и грешную, но все-таки Божественную, Отчизну и чающий спасения мир.
