Наступило время, когда общество обязано признать этот факт и принять в связи с этим какие-то меры.
Попытка помочь заключенным реабилитировать себя, предоставляя им необходимые средства для этого, ничего общего не имеет со стремлением понянчиться с преступниками; такая попытка имеет перед собой цель защитить общество.
Именно поэтому я посвящаю эту книгу моему другу:
Престону Г. Смиту, начальнику федеральной исправительной колонии на острове Терминал, в штате Калифорния.
Дональд Лэм — он уже держал в руках пятьдесят тысяч, но недолго.
Элси Брэнд — идея свадебного путешествия принадлежала не ей, но работа есть работа.
Берта Кул — 175 килограммов алчности, обуреваемые неутолимой жаждой наживы.
Фрэнк Селлерс — сержант, он обнаружил пятьдесят тысяч, но продолжал искать другие пятьдесят тысяч, устремив свой взор в сторону Дональда.
Хейзл Даунер — в свое время у нее было шестьдесят тысяч, и она хотела их вернуть.
Джаспер Диггс Кэлун — юрисконсульт по вопросам общественных отношений, ему нравилось, когда девушка добивается успеха.
Мэдисон Эшби — адвокат Хейзл, он в основном советовал ей держать язык за зубами.
Такахаши Кизаразу — у него был неплохой бизнес по продаже фотобумаги.
Эвелин Эллис — «Мисс Скобяные изделия Америки», но у нее было немало побочных занятий.
Бернис Гленн — работая телефонисткой в отеле, она слышала немало интересных разговоров.
Эрнестин Гамильтон — она обожала телевизионные детективные фильмы, пока не обнаружила, что реальная жизнь преподносит гораздо более захватывающие сюжеты.
Гэдсен Хобарт — полицейский инспектор из Сан-Франциско, он стал испытывать к Дональду точно такие же чувства, что и Фрэнк Селлерс.
Карл Дувр Кристофер — он был президентом компании по производству ножей.
Надпись крупными буквами на матовом стекле двери, выходившей в коридор, гласила: «КУЛ и ЛЭМ». Чуть ниже этой надписи была другая, с буквами помельче, но зато с именами: «Б. Кул — Дональд Лэм», а также еще одно слово: «Входите».
В этих надписях ничто не указывало на то, что Б. Кул была женщина с весом в сто семьдесят пять килограммов и с пытливыми глазами, выражавшими неистребимую жажду к наживе. Своими грубыми формами Берта Кул напоминала намоточный барабан с колючей проволокой, готовый к отправке с проволочной фабрики покупателю по системе «франко-борт».
Я распахнул дверь, кивнул секретарше, сидевшей в приемной офиса, проследовал к двери с надписью:
«Дональд Лэм — личный кабинет» и открыл ее.
