— Организованный парень, — заметил я.
— Всегда был таким.
Я дошел до главной улицы Шеллертона и, свернув к дому Гудхэвенов, заметил три или четыре автомобиля у их подъезда, затем направился к знакомой мне двери, ведущей на кухню, и позвонил.
Через некоторое время дверь отворилась, на пороге стоял Гарри, причем выражение его лица менялось у меня на глазах; от явной недоброжелательности к радушному гостеприимству.
— Привет, я совсем забыл. Заходите. Дело в том, что сегодня в Ридинге мы провели очередной паршивый день. Правда, неприятности бывают у всех — конечно, весьма слабое, но единственное утешение. Не так ли?
Я вошел в дом, он закрыл за нами дверь, одновременно придерживая меня за руку.
— Прежде всего должен сказать вам, — предупредил он, — Нолан и Льюис у нас. Нолан обвиняется в покушении на убийство. Шесть лет тюряги отложили на два года. Отсрочка исполнения. Он уже не на скамье подсудимых, но от этого не легче.
— Я не собираюсь здесь долго оставаться.
— Останьтесь, сделайте мне одолжение. Ваше присутствие разрядит атмосферу.
— Если дела уж так плохи, то…
Он кивнул, убрал с моего плеча руку и проводил через кухню и жарко Натопленную прихожую в гостиную, обитую ситцем в розовых и зеленых тонах.
Фиона, повернув свою серебристую головку, спросила:
— Кто там? — Увидев, что вместо Гарри иду я, она воскликнула: — О боже! У меня совсем вылетело из головы.
Фиона подошла ко мне и протянула руку, которую я пожал, — пустая формальность после нашей предыдущей встречи.
— Представляю вам моих кузенов, — сказала она. — Нолан и Льюис Эверард.
Сказав это, она бросила на меня ничего-сейчас-неговорите взгляд широко открытых глаз и быстро добавила:
— А это друг Тремьена. Джон Кендал.
Я молчал. Мэкки сидела, в изнеможении откинувшись на спинку кресла и сцепив пальцы. Все остальные стояли, держа в руках стаканы. Гарри сунул и мне какой-то золотистый напиток, предоставляя самому возможность определить, что же там переливается под кусочками льда. Я пригубил и понял — виски.
До сего дня я не имел ни малейшего представления, как выглядят Нолан и Льюис. Тем не менее их внешность поразила меня. Оба были невысокого роста, Нолан красив и крепок, Льюис одутловат и рыхл. Обоим далеко за тридцать. Черные волосы, черные глаза, черная щетина на лицах. Я предполагал, даже был уверен, что если уж не по внешности, то хотя бы по характеру они будут похожи на Гарри, однако, увидев их, сразу убедился в своих заблуждениях. Вместо изысканной ироничности Гарри у Нолана преобладала напористость, наполовину состоящая из непристойностей. Основной смысл его первого высказывания сводился к тому, что он не в настроении принимать гостей.
