— Не привыкла, чтобы у меня было столько свободного времени. Психовать начинаю.
И словно в доказательство сказанного чуть не уронила стаканчик. Вся рука оказалась в кофе, хорошо, хоть на одежду не попало. Не говоря ни слова, Скотт вновь вынул свой носовой платок.
— Как насчет того, чтобы поужинать вместе? — Он мягко промокал кофе на ее руке, а голос его почему-то охрип.
«Спасибо тебе, дядя Дан, что ты есть на свете!» — подумала Дон. Иначе она, пожалуй, не устояла бы. А вслух сказала:
— Мне очень жаль, не могу. Дядя Дан приведет к нам на ужин свое новое сокровище.
Скотт не мог скрыть разочарования. Ей захотелось его как-то отвлечь.
— Пойдем? — Она показала на конечную остановку канатной дороги, идущей по Гайд-стрит. И, не дожидаясь ответа, встала, пошла в ее сторону.
В ожидании вагончика столпились туристы, их развлекал какой-то гитарист: играл, да еще и пел, не обращая внимания на то, что его не особенно сильный голос практически не был слышен в гуле толпы. Он вообще, казалось, ни на что не обращал внимания, включая немногочисленные монеты, которые изредка швыряли к его ногам.
— Не скажешь, чтобы этот артист пленил свою аудиторию, — заметила Дон.
— А мне он нравится, — ответил Скотт. — Человек делает то, во что верит.
— И получает за это! — Дон имела в виду не деньги, а едкие замечания, которые отпускала в адрес гитариста и вообще всех калифорнийцев какая-то странная женщина с гнусавым голосом и целым выводком сопливых чад.
Внезапно Дон рассердилась:
— Нет, наша транспортная система — это что-то! С одной стороны, самолеты, поезда, машины, а с другой — человек вынужден толкаться вот среди таких… — Она пренебрежительно махнула в сторону толпы.
Удивленный донельзя такой вспышкой, Скотт шикнул на нее, схватил за руку и потащил прочь. Но когда они вновь оказались на лужайке, он обозвал ее сумасшедшей и разразился громким хохотом. Потом неожиданно привлек к себе и прижался губами к ее полураскрытому рту. Она не сопротивлялась, пораженная тем, какой трепет вызвал этот поцелуй во всем ее теле. «Черт!» — пробормотал Скотт сквозь зубы, оторвавшись от нее на секунду. И вновь они слились в новом страстном поцелуе, от которого у нее заныло внизу живота, а по коже пошли мурашки.
Но тут перед глазами Дон вдруг возник образ улыбающегося Брента. Она не без труда вырвалась из объятий Скотта, отступила на несколько шагов, глотая воздух, как утопающая.
— Прости, Скотт! Я… Я… — Она резко отвернулась, не в силах перенести выражение растерянности в его прекрасных зеленых глазах. Вид у него был как у обманутого ребенка.
