Сейчас, после Оксфорда, я чувствую себя гораздо увереннее, чем прежде. Не загнанным волком, в какого превращался в молодые годы. И не задавленным нуждой и обидами неудачником, каких теперь так много. В Англии я понял, что я такой же, как все, не хуже и не лучше. А ведь успех в жизни зависит именно от того, каким ты чувствуешь себя среди людей. Мы с тобой еще научимся уважать и ценить себя. К нам еще вернется уверенность юных лет, когда нас, казалось, переполняли всевозможные таланты и будущее рисовалось таким блистательным...
В этом рассуждении был какой-то непоправимый логический изъян.
Я ведь не придумал, куда мне деться от России.
Куда мне деться от судьбы.
Куда мне деться от себя.
Год назад мы сидели с вами, моя дорогая, в вашей уютной квартирке и слушали рождественские хоралы. Эти мелодии в исполнении чистых детских голосов звучали перед праздником повсюду - на улицах, в магазинах, на студенческих вечеринках - и уже успели запомниться мне и полюбиться. Я потратил целых пять фунтов на кассету с записями этих хоралов, чтобы взять их с собой в Россию, - эту-то кассету мы с вами и слушали. Пили чай с вкуснейшим печеньем, вдыхали тонкий аромат cухих цветочных лепестков, повсюду расставленных вами в плетеных корзиночках, и я, помню, сказал:
Пройдет всего несколько дней, и, вспомнив вас, эту комнату, то, как мы сидели здесь с вами и слушали чудные мелодии, я заплачу. Нельзя дарить людям такие сны, это слишком жестоко.
Мне хотелось придать своим печальным словам шутливый оттенок, но они вас все равно смутили.
- Это напоминает цитату, которую печатают на туристских рекламных проспектах Оксфорда, - отпарировали вы. - It is а despair to see such a place and ever to leave it. - Горе тому, кто, увидев однажды такое место, когда-нибудь покинет его.
Вы не любите сантименты.
Могу вас заверить, что я и вообразить тогда не мог, какие слезы ждут меня дома.
Еще подходя к калитке, мы с женой почувствовали, что на даче что-то не так. Новый пес слишком уж упорно не узнавал нас, агрессивно тявка из-за забора, а когда мы вошли во двор, забрался в сугроб и стоял там в полном недоумении. На снегу перед самым крыльцом красовалась застывшая лужа разлитых помоев. А входная дверь оказалась заперта изнутри на задвижку.
- Хозяин? - предположил я.
Я постучал в окно. В комнате зажегся свет, метнулась быстра тень, мало напоминавшая тяжеловатые очертания немолодого владельца дачи, качнулась занавеска. Кто-то пытался разглядеть нас в предрассветных сумерках.
