Вечером раздался неожиданный звонок от сестры. Она жила вместе с мамой в Вятке, за несколько сотен километров от Москвы. Накануне разговаривал с ними обеими по телефону, обещал навестить их с подарками из Англии...
- Мама уснула после обеда и теперь не встает, - встревоженно сказала сестра. - Не могу добудиться. Отвечает что-то невнятное, глаза закрыты...
- Позвони в Скорую.
- Звонила. Обещали, до сих пор нет. Приезжай, мне страшно.
- Но я же не скоро до вас доберусь... Поторопи неотложку.
- Хорошо. Но ты все-таки постарайся приехать.
После разговора в голове моей мусором застряла никчемная фраза: А вот и расплата. Какая расплата, за что? Взгляд упал на купленный дл мамы плед, лежащий среди все еще разбросанных по комнате вещей. В Оксфорде представлял, как долгими зимними вечерами она будет, закутавшись в него, сидеть за книгой. Расплата за два месяца, проведенные в Англии? За кратковременное неучастие в этой жизни с ее бедностью и отчаянием, с ее очередями, промерзшими поездами, остервенелыми людьми на улицах?
Только теперь я почувствовал, что моя английская жизнь закончилась- как отрезало, и начинается совсем другое, давно знакомое и в то же время вечно чуждое и угрожающее, нежизнь, в которую мне заново предстояло медленно и мучительно врастать.
Сутки спуст мы с женой устраивались на боковых полках плацкартного вагона.
Ветхая наволочка под маминой головой была разорвана почти надвое. Это сразу бросалось в глаза.
Может быть, сменить? - нерешительно спросил я сестру. Она, казалось, не услышала. Она уже третьи сутки не спала.
Глаза у мамы были прикрыты. Влажные седые волосы спутались и прилипли к вискам, лицо осунулось.
- Ты ездил, невнятно произнесла она, узнав меня по голосу.
- Что, мама?
Ты куда-то ездил. Я помню.
Да, мама. Я был в Англии.
А я решила - в Испании. Лицо у тебя загорелое.
Врач был и ничего не прописал: Зачем вам нужно продлевать ее мучения? Знакомые сказали сестре, что лекарство от этой болезни есть. В аптеках не достанешь, но у врачей можно выпросить, берут по пятьсот рублей за одну ампулу.
- Не унывай. Я старался держаться с сестрой бодро. - Это меньше фунта. Я тут кое-что с собой привез...
- В нашем городе валюту не меняют, - резко возразила она. - И потом, я все равно не сумею с этими людьми договориться...
Бедная. Сама она получала в своем институте неплохую по тем временам зарплату - около четырех фунтов в месяц. В ее глазах я был теперь миллионером.
