Сьюзен было жаль, что этот романтический вечер с музыкой и фейерверком подходит к концу, и поэтому, когда Грант подвез ее к дому, она пригласила его выпить кофе.
Как только она расплатилась с няней и закрыла за ней дверь, Грант сделал ей знак сесть рядом с ним на диван.
— Дай мне сначала сварить кофе, — сказала она, но Грант потянул ее за руку и заставил сесть. И сильными пальцами начал массировать ей плечи.
— Что ты делаешь?
— Помогаю тебе расслабиться.
— Я и так уже расслабилась.
— Пока нет, но скоро расслабишься, — тихо сказал он.
Его пальцы разминали напряженные мышцы, успокаивая боль. У Сьюзен вырвался стон блаженства.
— Что, хорошо?
— Даже слишком хорошо.
— Глупости. Слишком хорошо не бывает. Повернись, я разомну тебе шею. Она у тебя вся задеревенела. — Он ловко повернул ее.
Сьюзен была не в силах сопротивляться этим теплым, красивым рукам, поглаживающим и растирающим болезненные места. Она уже забыла, как раньше любила массаж. В своей напряженной жизни она не могла выкроить время, чтобы обратиться к профессионалу. А поскольку у нее не было и мужчины, то и таких случайных сеансов ей не перепадало.
— Ну как? — наконец спросил Грант. Его теплое влажное дыхание коснулось ее уха.
— Божественно, но ты не должен... я не должна... мы...
— Мы — сознательные взрослые люди. И если даже я поглажу тебя чуть ниже, ничего недозволенного в этом не будет.
Его руки соскользнули от шеи к лопаткам. Большими пальцами он нажал на какие-то болезненные точки, и Сьюзен еле слышно застонала от удовольствия.
— Или даже здесь.
Теперь он массировал ей спину чуть выше талии. И сквозь ткань блузки его пальцы, будто раскаленные уголья, жгли кожу. Сьюзен сдержала вздох наслаждения. Как давно прикосновение мужчины не делало ее податливой, точно воск!
Она такая слабая или этот мужчина такой сильный?
Но какое это имело значение? Сейчас ей хотелось лишь одного — раствориться в его объятиях. Грант повернул ее лицом к себе, и у нее перехватило дыхание. Она увидела в его глазах такое же желание, какое томило и ее.
Не раздумывая, она потянулась к нему губами. Нежный поцелуй заставил Сьюзен прижаться к его груди. Губы Гранта становились все настойчивее, пальцы уже не массировали, а ласкали ее, вызывая ощущение блаженства в самых сокровенных уголках ее тела.
Сьюзен не могла разобрать, когда кончался один поцелуй и начинался другой. Она забыла обо всем, едва его губы коснулись ее губ. Разве может быть дурным то, от чего ей так хорошо? Внутреннее чутье подсказывало ей: надо доказать этому мужчине, что она желает его не менее страстно, чем он ее.
