Когда граф Витте уступил своё место главы русского правительства Горемыкину, было совершенно ясно, что он не расположен к новому кабинету. Николай II и его новые министры не могли быть безразличны графу Витте, и в должности члена Государственного совета, или верхней палаты, Витте, автор манифеста 30 октября, неизбежно становился лидером либеральной партии в этом учреждении, объединявшим вокруг себя врагов бюрократического кабинета Горемыкина. Это было бы вполне естественно, и все были весьма удивлены, когда он отказался от этой роли и присоединился к реакционной группе в Государственном совете, во главе которой стоял его прежний коллега и противник Дурново. Он принадлежал к ней, несмотря на все события, которые сопровождали открытие Думы, и в последние дни жизни его деятельность была настолько непонятна, что возникали сомнения в его умственных способностях. Следует отметить, что он счёл для себя возможным прибегать к помощи Распутина в надежде восстановить расположение царя и быть призванным к власти. Я с трудом поверил бы этому, но я вспоминаю замечание, сделанное им во время разговора со мной в Париже в эпоху Балканской войны, когда он заявил, что если Россия не вмешалась в войну, этим она обязана усилиям Сазонова, политикой которого он чрезвычайно возмущался, но который действовал под влиянием распоряжений императора, продиктованных Распутиным, в целях сохранения мира; и я вспоминаю, как я был удивлен в то время слышать столь странное утверждение с его стороны. Несмотря на то что мне самому было тяжело прийти к такому заключению, я, не колеблясь, приписываю его перемену мотивам личного честолюбия. Привыкший в течение 15 лет к власти, объем которой я выше описал, граф Витте оказался не способным примириться с потерей своего официального положения, и вся настойчивость его громадной воли была направлена к одной цели – восстановить свой прежний престиж. Зная склонность императора и тех, которые пользовались его расположением, он решил, что наиболее верным путем к достижению цели будет служение реакционной партии. Таким образом, перестав играть ту роль, в которой он оказал столь блестящую услугу своей стране, он превратился в последователя таких людей, как Дурново, Штюрмер и другие реакционные лидеры, потерял благодаря этому уважение со стороны либералов и не выиграл ни расположения императора, ни доверия со стороны реакционной партии. Это было печальное зрелище – видеть его одаренность и прозорливость государственного деятеля, подчиненными тщетной мечте о восстановлении его былого положения в официальном мире. Чтобы достигнуть этой цели, он не побоялся использовать своё положение министра финансов, и ни для кого не секрет, что, желая открыть двери известных салонов Петербурга, он воспользовался золотым ключом в форме займа, взвалив на государство значительное финансовое бремя.
