Вместо того чтобы вступить на военную или на гражданскую государственную службу, как то было в обычае у молодых людей его круга, он удалился в свои владения, расположенные в западных губерниях России, и вёл жизнь провинциального дворянина. Через некоторое время он принял на себя обязанности предводителя дворянства своей губернии.
Предводители дворянства, которые были избираемы во внутренних губерниях России и назначались правительством в тех губерниях, где русские элементы сталкивались с элементами польскими, не только были обязаны заботиться об интересах своего сословия, но были наделены значительными и обширными административными функциями.
Проявив талант и энергию на этом посту, Столыпин был назначен на пост саратовского губернатора, в губернию, которая в это время была потрясена революционным движением.
Репутация очень энергичного человека была причиной назначения Столыпина на пост министра внутренних дел. Стоящий совершенно в стороне от бюрократического мира столицы, этот провинциальный дворянин, казалось, в первое время сможет играть только незначительную роль в заседаниях Совета Министров, но очень скоро его сильная и оригинальная личность ярко проявила себя вопреки чиновничьей рутине, которая царила в кабинете. Что касается меня, я сразу был покорен его очаровательной личностью и был счастлив найти среди моих случайных коллег человека, с которым я почувствовал общность политических взглядов, так как в это время Столыпин мне казался особенно искренним сторонником нового порядка вещей и сотрудничества с Думой по мере возможности.
Подобно ему, по причинам, о которых я расскажу позже, я был далёк от бюрократических кругов Петербурга и чувствовал большую симпатию к представителям провинциального дворянства и земства, которые были посланы различными местностями в Думу.
Чем больше Горемыкин, поддерживаемый реакционными министрами, занимал враждебную позицию по отношению к Думе, тем более тесно я сближался со Столыпиным, с которым я образовал, так сказать, левое крыло кабинета.
Столыпин имел широкий кругозор, который помогал ему понимать общий смысл представляемых на его решение дел и столь же хорошо охватывать их самые мельчайшие детали. Его работоспособность, так же как его физическая и моральная устойчивость, были изумительны. Привыкший к участию в практических делах, он не мог терпеть бюрократической рутины и удивлял всех той простотой и здоровым пониманием, которые он обнаруживал в обсуждении важнейших государственных дел, являвшихся предметом длительных дискуссий на заседаниях Совета Министров.
