Первые годы в ТИИ получал в руководство до 5 дипломников. Дипломник — лучшие руки для эксперимента, если студент трудится в тесном контакте с руководителем, видит интенсивную работу самого руководителя (очень важно!) и реальный интерес к плодам своей деятельности. К сожалению, заинтересованность в экспериментальных результатах зачастую приводила к тому, что времени на подготовку к хорошей защите дипломной работы, теоретическому осмыслению материала у студента практически не оставалось. Поэтому, даже при отличных результатах, оформленных мной в виде статей в специальные журналы, дипломники защищались не лучшим образом, одна даже «уд» получила. Члены ГЭК не понимали сути выполненных работ, что давало повод глубокомысленно рассуждать на учёном совете факультета о высоком научном уровне дипломных работ, но оторванности тем от специальности конкретных студентов. В результате, добиваться выделения очередных дипломников приходилось с боем, подключая ректорат.
Экспериментальные материалы, наработанные дипломниками, становились частью защищённых в Свердловске кандидатских диссертаций (Нина Полле, Валя Нагарёва), в свою очередь, потенциальными главами моей несостоявшейся докторской диссертации. Эксперимент оформлялся в виде научных статей и докладов, которые я старался печатать и излагать в центре (в Тюмени публиковался и выступал на конференциях тоже, но «столица деревень» — значительно более глухая научная периферия, чем Томск, хотя и ближе расположена к Москве).
Эффективность научной работы существенно возрастает, когда автор не просто печатает статьи, но и участвует в дискуссиях, демонстрирует своё видение конкретной проблемы открыто, не боясь выглядеть дураком в кругу себе подобных. В Тюмени оппонентов моему научному направлению не было, активно искал выход на Москву, Ленинград, Прибалтику, Свердловск (позднее). Чувствуя поддержку ректората (не отказывали в поездках, хотя командировочные расходы для ВУЗов — сложность, приходилось ездить и за деньги менделеевского общества) я пять раз вылетал из Тюмени на Всесоюзные совещания по близким мне проблемам. На каждом лично выступал с 1–2 докладами, в т. ч. и на пленарных заседаниях. Среди участников, помимо представителей ВУЗов, сотрудники академических и отраслевых институтов, закрытых «ящиков»…
На крупных научных форумах отчётливо заметен элемент безнравственности в научной среде. Приёмы некоторых участников совещаний: доклад заявлен, включён в повестку, напечатаны тезисы, докладчик на месте, но от выступления уклоняется. Боится критики присутствующих оппонентов. А печатная работа («печработа») в списке научных трудов уклонившегося докладчика зафиксирована. Из хорошо знакомых к этому типу «докладчиков» относится профессор томского университета Г.Л.Рыжова. Но уж если среди присутствующих нет компетентных специалистов по конкретной проблеме, такие докладчики заливаются соловьями. Противно, тем более на симпозиумах не так много людей, желающих слушать «чьи-то бредни» (завышенная самооценка большинства). Как правило, все участники собираются на первое пленарное заседание. В будущей своей работе это неписаное правило я учёл при организации десяти совещаний по проблемам и перспективам Томского нефтехимического комбината. Секционные совещания нередко превращаются в клуб докладчиков, т. е. руководитель секции и 10–15 докладчиков, причём распространено: сделал доклад и ушёл. Говорить желают многие, а вот слушать (
