Вынести эту мысль я был не в состоянии. Я отпустил поводья, мы помчались вниз по склону, повернув на дорогу, широкой дугой изгибавшуюся между двумя холмами. Мы проскакали по улицам маленького городка (как его жители разбегались с нашего пути!) и наконец вернулись обратно в конюшню. На дорожке, ведущей к дому, я взял слишком близко к колючей изгороди, и торчащая ветка оцарапала лошади бок. Из раны тут же хлынула кровь. Я легко остановил её (помнишь наш старый способ — натолкать в рану паутины), почистил вспотевшую кобылку и поставил её в стойло.
Затем я вернулся в дом; если меня собираются уволить за сегодняшнюю эскападу, то лучше узнать об этом сразу. Но в комнатах по-прежнему не было никого, кроме солнца и ветра; лишь в обеденной зале на одном конце длинного стола стоял прибор и несколько блюд, которых я никогда в жизни не пробовал. Никто мне не мешал, и я принялся за еду.
Мои исследования закончились, когда я обнаружил в другом крыле здания обширную библиотеку. Стеклянные дверцы одного из шкафов оказались незаперты, и остаток дня я провёл, исследуя его содержимое. Казалось, прошло сто лет с тех пор, как я последний раз держал в руках книгу, и в первый момент маленькие чёрненькие буковки предстали передо мной мириадами кусачих муравьёв, но мало-помалу в голове у меня начала складываться последовательность, в которой я должен буду прочесть эти книги, чтобы выкарабкаться из невежества, в котором погряз. Если я прошёл испытание (что бы ни подразумевал под этим мой странный соглядатай) и если порядки здесь действительно такие же свободные, как в этот день, тогда, должно быть, мне ещё представиться много возможностей провести часок-другой в библиотеке или унести несколько томов в свою комнату, затолкав их под рубашку. Только с наступлением сумерек я отложил книгу и почувствовал, что проголодался.
За весь вечер я не увидел в доме ни одной живой души, только слышал временами какое-то шушуканье, как будто где-то приоткрыли дверь и тут же захлопнули, после короткого обмена мнениями. Не без некоторого любопытства я снова вошёл в столовую и обнаружил, что кто-то совсем недавно зажёг на столе свечи, убрал грязную посуду и принёс новые блюда. Ловкость, с которой были проделаны все эти манипуляции, заставила меня внутренне содрогнуться. Отобедав в торжественном одиночестве, я взял свечу и отправился спать, полагая, что если все дни здесь похожи на этот, то моя карьера начинается весьма необычно.
