Однако основным орудием оставалась авиация. На нас, живущих в лагере, это накладывало обязанность иметь в любое время наготове аэродромы. Расчистка аэродромов на льду была нашей основной [45] работой за все два месяца жизни в лагере. Все это подробно описано моими товарищами.
Организация труда в лагере потребовала конечно иных форм, чем на пароходе. Матросы, механики и кочегары после гибели парохода не имели работы по своей основной специальности. Эти крепкие и преданные делу люди вместе с научными работниками с энтузиазмом перешли на работу по расчистке аэродромов, на строительные работы и т. д. После окончания строительства первой очереди (барак, кухня, сигнальная вышка) и строительные рабочие были двинуты на аэродром. Весь состав был разбит на три бригады, во главе которых находились выявившие себя за все время зимовки лучшие организаторы-общественники: четвертый механик Колесниченко, гидробиолог Ширшов и боцман Загорский.
Научная работа не прерывалась. Особенное значение имело ежедневное — по возможности — определение места лагеря, так как лед продолжал дрейфовать и надо было каждый день сообщать на берег для самолетов наши точные координаты. Это определение выполняли гидролог Хмызников и геодезист Гаккель теодолитом, а капитан и его помощники — судовым секстантом.
Блестящая в полном смысле слова работа наших общественных организаций, особенно партийной ячейки, также освещена в ряде очерков. Дисциплина в лагере была все время на высоте. Это была дисциплина вполне сознательная и твердая. Только в первые дни были отдельные случаи даже не нарушения дисциплины, а некоторого ослабления работы со стороны отдельных товарищей. Общественность исключительно чутко реагировала на эти случаи. Они быстро были выправлены и в дальнейшем не повторялись.
Напряженно работая над поддержанием всего коллектива в порядке и над созданием все новых и новых аэродромов взамен разрушенных движением льда, челюскинцы в лагере становились активными участниками операций по спасению, которые с таким исключительным блеском были проведены нашими летчиками. Зная, что каждый полет мог оказаться последним из-за передвижек льда, мы особенно тщательно составили очередь отправки на берег. Первыми конечно в списке шли оба ребенка, затем все 10 женщин, затем мужчины, начиная от больных и кончая наиболее крепкими, причем самыми последними должны были уйти капитан и я — начальник экспедиции.
Женщины, великолепно державшиеся на льдине, очень неохотно увидели себя в привилегированном положении. Опубликование [46] списка вообще вызвало много огорчений, так как намеченные к более ранней отправке усиленно доказывали, что они могут уступить свою очередь другим. Однако список соблюдался строго.
