Публика в зале обратила свои взгляды на расставленное повсюду угощение, и веселье и вправду началось.
Виктория тоже спустилась в зал. Когда мимо нее проходили пары, до нее доносились обрывки их разговоров.
— Я еще никогда не видела, чтобы Вики была такой вдрызг пьяной, — сказала одна женщина.
— Ты бы, наверно, тоже напилась, если бы тебя бросили прямо у алтаря в третий раз, — возразил ее спутник.
Больше Виктория ничего не услышала, но этого было достаточно, чтобы рассердиться. Она вовсе не была пьяна. Всего-то сделала несколько глотков шампанского, чтобы немного расслабиться, когда обнаружила, что Джерри сбежал. Да еще с кем? С подружкой невесты!
Глядя вслед удалявшейся паре, она увидела своего отца, который манил ее пальцем. Подавив стон, она подошла к нему с веселым видом, хотя на сердце у нее было тяжело.
— Знаешь, Виктория, ты вела себя самым неподобающим образом. Стыдись!
— Спасибо за поддержку, папа.
Он смотрел на нее с укоризной, сердито нахмурив лоб. Что было для него типично.
— Посмотри на себя. Ты пьяна.
— Вовсе нет. Я выпила всего один бокал.
— А сколько раз в него доливали?
— О чем ты говоришь? Он наполовину пуст.
Виктор Скотт жестом подозвал официанта, который тут же подошел с бутылкой наготове. Не совсем понимая, что происходит, Виктория с удивлением наблюдала за тем, как ее бокал снова до краев наполнился шампанским. И сколько же времени у ее бокала не было дна?
— Тебе мало, что мы с твоей матерью в очередной раз оказались в неприятном положении? Ты решила нанести нам еще новое оскорбление и напиться!
Она почувствовала себя так, будто ей опять двенадцать лет и ее поймали с поличным, когда она таскала из буфета печенье. Надо же было этому произойти как раз в тот день, когда отец был дома, что случалось не слишком часто, но ей и сейчас хотелось защищаться. Неужели он не понимает, что ей нужна его поддержка, а не этот покровительственный тон?
Конечно, не понимает. И никогда не понимал.
— Уезжайте домой, папа.
— Я не так тебя воспитывал.
У нее не было настроения спорить с отцом. Особенно сейчас. Она тяжело вздохнула.
Виктор стиснул зубы и проворчал:
— Спокойной ночи, Виктория.
Повернулся и ушел.
Она опять осталась одна. И опять она почувствовала тошноту и боль в желудке, как всегда бывало в подобных ситуациях. Сестры в шутку называли это «синдромом пустого чрева», и Виктории нечего было на это ответить. Исчезновение каждого очередного жениха наводило ее на мысль, что единственные дети, которые у нее когда-либо будут, — это дети, ежедневно посещавшие ее детский центр.
