Устрицы и белое вино | страница 14



Я растерялась: никогда в жизни я не ездила на мотоцикле и поэтому плохо представляла себе преимущества той или иной позиции. Да и вообще я плохо представляла, что делать дальше.

– Давай, давай, – поторопил Пьер. – К обеду будем в Лионе!

– Спятил, дружище? – спросил Жерар.

– В смысле? – не понял тот.

– Ты и малыша собрался везти в Лион на этой тарахтелке?

– Это не тарахтелка! Это «харлей»! Я на нем всю Европу объехал! Ты хоть представляешь себе, сколько он стоит?

– Да плевать мне, сколько он стоит!

– А мне – нет! Это супермашина! Садись сзади, Вивьен!

Пьер лихо оседлал свою супермашину, а я все еще нерешительно примеривалась, как залезть на мотоцикл, ободряя себя тем, что через мгновение получу возможность прижаться к спине Пьера.

– Стало быть, Вивьен сзади, а Тото – спереди? – не унимался Жерар. – У тебя и шлемы припасены на всех?

– Правда, Пьер, – опомнилась я. – Как же мы с ним без шлема?

Пьер растерянно уставился на меня. Даже не растерянно, а скорее беспомощно. И спросил:

– Так что же мне теперь делать, а, Вив? – причем таким задушевно-доверчивым тоном, как если бы он был малышом Тото, а я – его мамой.

– Для начала пусть Вивьен осмотрит твоего парня, и тогда станет ясно, стоит ли ради молочного зуба тащить его за тридевять земель, – постановил Жерар. – Едем к тебе. Мы с Вивьен берем такси, а ты, так уж и быть, показывай дорогу на своей супертарахтелке.

– Слушай, а ничего, что мы на «ты»? – спросил меня Жерар уже в машине.

– Нормально, мы одного возраста и к тому же коллеги.

Впереди на своем «харлее» летел Пьер, и я любовалась его широкой спиной и колышущимися от потока воздуха светлыми волосами. Наверное, такие волосы были у Аполлона, думала я, льняные кудри и черные ресницы и брови. Потрясающе! Да и сложен он не хуже. А зубы! Я вспомнила его улыбку. Такие зубы я видела только на муляже...

– Коллеги, – согласился Жерар. – Но как ты ловко улизнула от родителей! У меня ведь та же ситуация: у отца была частная практика, но я сразу начал работать с ним, а теперь он еще и умер, и от маменьки просто совсем нет никакой жизни!

– Понимаю, – искренне посочувствовала я, не испытывая больше неприязни к коллеге: если бы не он, я бы никогда не познакомилась с Пьером. – А знаешь, этой ночью твой Казимир ночевал у меня.

– Правда?

– Правда. Он спал со мной на подушке и так уютно мурчал в ухо! Раньше я не имела дел с кошками, а они, оказывается, такие милые.

– Только не девять штук под одной крышей! Слушай, а ты работаешь в какой клинике?