Разница во времени и усталость сделали свое дело — я проспал. Около полудня лама принес мне чашку бульона и миску риса на деревянном подносе.
— Если кто-нибудь увидит, как я подаю вам завтрак в постель, решат, что я хочу превратить келью в гостиничный номер, — сказал он и улыбнулся. — Подкрепитесь перед дорогой. Вы ведь покидаете нас сегодня, не так ли?
Я кивнул. Упираться бессмысленно, больше он ничего мне не скажет.
— Счастливого возвращения домой, — пожелал лама и покинул меня.
Взяв с подноса пиалу с бульоном, я обнаружил сложенный вчетверо листок; повинуясь инстинкту, спрятал его в ладони и незаметно опустил в карман. Проглотив завтрак, быстро оделся, умирая от желания прочесть записку, но двое послушников ждали у двери и довели меня до опушки.
При расставании они передали мне завернутый в крафтовую бумагу и перевязанный пеньковой веревкой пакет. Я сел в машину, дождался, когда монахи скроются из виду, и развернул листок.
Если вы откажетесь последовать моим советам, знайте: я слышал, что в монастыре Гартар появился молодой монах — через несколько месяцев после случившейся с вами аварии. Вряд ли этот факт имеет отношение к вашим поискам, но в эту обитель редко принимают новых послушников. Мне также сообщили, что молодого человека, судя по всему, не радовала жизнь в монастыре. Никто не знает, кто он и откуда. Если решили упорствовать и продолжать бессмысленные поиски, езжайте в Чэнду. Добравшись до места, бросьте машину. Люди, живущие в тех краях, очень бедны, и ваш джип привлечет ненужное внимание. Переоденьтесь в одежду, что я послал, это поможет вам затеряться среди жителей долины. Садитесь в автобус до горы Яла. Больше мне нечего вам посоветовать, иностранцев не допускают в монастырь Гартар, но кто знает, возможно, удача вам улыбнется.
Будьте осторожны, вы не один. И главное, сожгите эту записку.
От Чэнду меня отделяли восемьсот километров, за девять часов доберусь.
Слова ламы не слишком меня обнадежили, он мог написать все это с единственной целью — заставить неудобного гостя убраться из монастыря, но вряд ли монах способен на подобную жестокость. Сколько раз я буду возвращаться к этой мысли по дороге в Чэнду…
Высящиеся слева от дороги горы отбрасывают на пыльно-серую долину грозные тени. Дорога идет с востока на запад по равнине, посреди которой высятся трубы двух доменных печей.
Угольные разработки под хмурым, нависающим над карьерами небом — невыносимо печальное зрелище заброшенных рудников.
