— А почему ты говоришь «нам»?
— Она почувствует себя хозяйкой положения, а эта женщина — дикая кошка.
Мы находились в нашей бывшей детской; обои, многократно наклеенные поверх старых, вздулись кое-где пузырями; от летящего за окном снега комната казалась почти уютной.
— Она хочет развития отношений. Так мне и заявила.
— Что именно?
— Что любит меня. — Он безрадостно улыбнулся. — Заводная сука.
— Да ей почти сорок.
— Что с того? Она женщина. И я пошел к ней. И не спрашивал, сколько ей лет, когда на нее полез.
Саймон уволил ее на той же неделе. Я видел, как внимательно всматривалась она за завтраком в его исцарапанное лицо. Молли была худая, похожая на цыганку неглупая женщина; при желании она могла держаться достойно, но, если не хотела, ей было плевать на мнение окружающих, она только ухмылялась, сверкая зелеными глазами. Саймона она не удержала, он видел в ее присутствии одни неудобства, и Молли сразу смекнула, что ее постараются выставить. Опыта у нее хватало — и все больше отрицательного, отсюда и грубость; ее кидало из города в город, из Вашингтона в Бруклин, оттуда в Детройт, а по пути и в другие Богом забытые места: здесь приласкают, там дадут по шее — всякое бывало. Но гордая Молли ни от кого не ждала жалости, да никто и не пытался ее пожалеть. Саймон ее вышвырнул и нанял Саблонку, старую полячку — вдову, которая нас невзлюбила; эта медлительная, ворчливая, тучная, злобная ханжа еще и плохо готовила. Но мы редко бывали дома. Через несколько недель после ее появления я вообще переехал — бросил колледж и стал жить и работать в Эванстоне. Какое-то время я подвизался в специфических местах — на окраинах, где проживают миллионеры: в Хайленд-парке, Кенилуорте и Уиннетке, — и как продавец, специализирующийся на предметах роскоши, имел дело с аристократами. И все благодаря управляющему, назвавшему мое имя, когда деловой партнер попросил рекомендовать кого-то на это место; он сам привез меня к мистеру Ренлингу, торговцу спортивными товарами в Эванстоне.
— Откуда он? — задал вопрос седой, бесстрашный, длинноногий, изысканно одетый человек, по виду похожий на шотландца.
— С северо-запада, — ответил управляющий. — Его брат работает наверху. Хваткие ребята.
— Иудей? — спросил мистер Ренлинг; устремленный на управляющего взгляд по-прежнему ничего не выражал.
— Ты еврей? — повернулся ко мне управляющий. Он знал ответ — просто переадресовывал вопрос.
— Полагаю, да.
— Ага. — Теперь Ренлинг обращался ко мне. — Здесь, на северном берегу, не любят евреев. Впрочем, — улыбнулся он сухо, — кого они вообще любят? Пожалуй, никого. Да они ни о чем и не узнают. — И, снова повернувшись к управляющему: — Как ты думаешь, он может стильно выглядеть?
