— Мне после нее снится, будто у меня разрыв сердца.
— А Скотт ее курит, в основном чтобы снять напряжение — после ночной возни с рукописями или архивом.
— Сейчас мне нужно не то, что снимает, а то, что поднимает.
Она немного попрыгала на нем, пока он не застонал, потом присела на корточки.
— Он говорит, ты близко знаком с целым спектром веществ, изменяющих биохимический состав организма.
— Это разрешенные лекарства. По рецептам, выписанным врачами. Все строго по закону.
— Под одеялом что-то встрепенулось — отчетливо чувствую.
— Я тебе когда-нибудь говорил, как моя первая жена…
— Нет, по-моему. Что — как?
— Она вечно твердила, что я — один сплошной член. Я столько времени проводил запершись на замок, мне так не хотелось говорить о своей работе, а потом и обо всем прочем, что нам оставался только животный секс. Но мы и о нем не говорили.
— Секс молча.
— Она вообще не любила писателей. А я, дурак, слишком поздно это понял.
— Хорошо, ты дурак, а она? Вышла за писателя.
— Она ожидала, что мы друг под друга подладимся. Женщины верят в регулировочные механизмы. Женщины хотят конкретных вещей и умеют их добиваться. Ради будущего финансового благополучия они готовы на риск.
— А я о будущем никогда не думаю.
— Ты сама из будущего, — тихо сказал он.
Она отняла у него сигарету, загасила, потом
поставила пепельницу на пол, отпихнула подальше.
— А как это — когда снится, будто у тебя разрыв сердца?
— Паника. Бешеный пульс. Потом просыпаюсь и не могу понять — в реальности пульс подскочил или мне приснилось. Я не хочу сказать, будто сны нереальны.
— Все реально.
Вытянув руки над головой, она ловко выскользнула из футболки, и Билл едва не отвернулся. Всякий раз, когда она это проделывала, когда взметались волосы и колыхались груди, он лишь моргал, изумленный и ослепленный: каково увидеть красоту во всем ее блеске? Он мысленно превратил ее движения в фильм, в последовательность поз, в историю о застигнутой врасплох грациозности и стройности, запечатленную на кинопленке памяти. Ей никогда не узнать, что больше всего его будоражит один мимолетный миг, один кадр: выставив острые локти, она освобождается от смятой футболки, потягивается с нарочитым зевком, заставляет его забыть, на каком он свете.
— Я знаю, спрашивать неприлично.
— И тем не менее… — сказала она.
— Скотт знает, что ты ходишь ко мне наверх?
Совместными усилиями они стаскивали с
него пижаму, сначала один рукав, потом другой, но сделали передышку, потому что его одолел кашель.
