Билл выбрал масленку — пихнул, и она скользнула на другой конец стола.
Крышка отскочила Скотту в лицо.
Билла это разъярило еще больше; он попытался встать и начать беспощадную расправу с посудой.
— По-моему, лучше нам этого не делать, — сказала Карен.
И не дала ему подняться.
Скотт поднес левую руку к лицу. В другой он все еще держал хлебные крошки.
— Известно, что животные оказывают целительное воздействие, — сказал он.
— Никто не пострадал, заткни-ка свою поганую глотку.
— На стариков, одиноких, раздражительных и помешанных.
— Четыре попадания из четырех. Четыре — сегодняшняя тема.
Карен прикрыла Биллу глаза рукой, чтобы его не взбесило еще что-нибудь зримое.
Брита сказала:
— Пусть мне кто-нибудь скажет, что, как правило, вы ведете себя прилично.
Жест, взгляд, да все что угодно — и Билла уже не удержать.
Скотт вытер лицо и руки салфеткой, встал за стулом Бриты, взял ее под локоть и, когда она поднялась, вывел из столовой.
Карен отняла руки от глаз Билла.
— Когда люди друг друга любят… Все та же старая глупая история, Билл, каждый из нас тысячу раз с ней сталкивался.
Они просидели за столом еще несколько минут.
Потом Билл поднялся в свой кабинет, закрыл дверь и, не зажигая света, встал у окна.
Напоследок Скотт решил еще кое-что показать Брите. Выйдя из задней двери, они подошли к низкому сараю, пристроенному к дому под тупым углом. Брита, пригнувшись, последовала за Скоттом, тот щелкнул выключателем, и, стоя на пороге, они стали рассматривать полки и антресоли, которые Скотт сделал сам, доверху забитые ксерокопиями окончательной редакции романа, вторыми и третьими экземплярами предыдущих, копиями заметок и фрагментов, письмами от друзей и знакомых Билла, гранками, письмами от читателей в скрупулезно помеченных, разложенных по порядку папках, еще какими-то картонными коробками с рукописями и бог весть еще чем.
Сарай был утеплен и законопачен, сырость содержимому не грозила. Брита стояла, ссутулившись, не говоря ни слова, глядела на пухлые папки, набитые словами, думала обо всех словах на всех страницах, сложенных аккуратными штабелями в других помещениях дома, и ей хотелось сбежать отсюда, нестись сломя голову по темной дороге, прочь от этой убийственной книги и скрытой за нею страшной жизни.
Обойдя дом кругом, они оказались у крыльца, и Скотт пошел за вещами, а Брита осталась снаружи. Она ожидала, что почувствует себя отрешенным зрителем, надежно защищенным, снисходительно взирающим со стороны на чужие муки, — но не тут-то было. Ей казалось: она что-то нарушила, встряла куда не надо; попрощаться с Биллом было выше ее сил.
