— Отец должен быть на кухне.
Фрея пошла за девочкой, когда услышала возглас:
— Миа?
— Да, это мы. Мы вернулись.
И тогда он вышел в холл, с книгой в руке. Фрея почувствовала, как все внутри нее словно перевернулось. Это была мгновенная инстинктивная реакция. Похоже, она не в силах контролировать себя.
— Привет!
Разве кто-нибудь мог подумать, что джинсы и свободная рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами могут выглядеть настолько сексуально? Он был босой. И выглядел очень интимно, по-домашнему.
— Ты купила то, что хотела? — спросил он у дочери.
Миа была одержима искусством. Она мечтала о коробке красок так же, как девушки мечтают о косметическом наборе.
— Фрея сказала, что ты не будешь возражать, если я куплю все двадцать четыре краски, — сказала она, показывая ему коробку.
Поверх головы дочери глаза Дэниела встретились с глазами Фреи. И она увидела: он поблагодарил ее взглядом так же отчетливо, как если бы произнес слово «спасибо» вслух.
— Пойду отнесу их в мастерскую, — сказала Миа, проходя мимо отца.
Фрея отправилась вслед за Дэниелом на кухню. Размышляя о его доме, она совсем забыла о том, что этот дом был также домом Анны. Не она ли выбрала нейтральный цвет для стен? А эти массивные дубовые полы? Может быть, некоторые из картин были написаны ею?
— Не хочешь ли вина?
— Нет, я за рулем. Вот от воды бы не отказалась.
Дэниел положил книгу на большой деревянный стол.
— Может быть, ты оставишь свой автомобиль здесь и заберешь его завтра?
- Я...
— Ведь до дома Маргарет пятнадцать минут пешком, и я провожу тебя вечером.
Как это было заманчиво! В течение дня Фрее почти удалось уверить себя в том, что ее чувства к Дэниелу чисто альтруистические, но его приглашение развеяло все усилия.
Она хотела быть с ним!
— Тебе нравится белое или красное вино?
— Красное.
Дэниел протянул ей бокал и налил себе. Вино было превосходным, с тысячью оттенков аромата, которое могли оценить лишь истинные знатоки. И если бы Фрея не знала о жизни Дэниела в Лондоне, она бы очень удивилась его выбору.
— Замечательное вино!
Он улыбнулся.
— Я рад, что оно тебе нравится. Садись, — сказал он, кивая на высокий стул возле барной стойки.
Сердце ее то замирало, то начинало сильно стучать. Он сделал ее уязвимой. Нервной.
Ее рука крепко обхватила бокал. Может быть, это любовь?
Мэтт говорил ей, что она не знает, что такое любовь, и Фрея уже почти согласилась с ним. Она не занималась любовью. Никогда. У нее срабатывал отключающий механизм, и она отступала назад. Где-то в глубине души она считала, что любовь — это фикция. О любви говорили мужчины, которые хотели заняться с нею сексом, о любви говорили ее родители, когда хотели подчинить ее себе или наказать друг друга.
