Он с облегчением опустился на четыре лапы, обернулся к своей команде — и они, рассредоточившись, скользнули в тёплые июньские сумерки. Двое серых с белыми подпалинами, полосатый Рейс, безалаберный Рыжий, суровый перс Мурзик, бездомный Хакер с обгрызенным ухом — и он, Арамис, угольно-чёрный, без единой отметины. Если не считать таковой невидимое обычному глазу сияние над острыми ушами, мерцающий звёздный обруч — горько-солёный, печальный, но, увы, необходимый дар разума.
Первый сгусток обнаружился лишь когда ночь уверенно вошла в свои права, облила землю своими вязкими чернилами. Луны не было, а крысиные глазки звезд издевательски подмигивали. Казалось, они заодно со сгустками, они светят с той, другой стороны, о которой Арамису и думать не хотелось. Думать вообще неприятно, а уж о таком…
И вновь отличился Рыжий. Даром что разгильдяй и хвастун — а чутьё имеет отменное. Ниточка между ним и Арамисом дёрнулась, беззвучно тренькнула — и сразу стало ясно, что бежать надо в душный подвал старой, обшарпанной пятиэтажки. Рыжий был уже там и сейчас отчаянно сигналил начальству.
Арамис сейчас же потянул за остальные ниточки — и вскоре они друг за другом проскользнули в глухую щель на уровне людских ног. Точнее, это было окошко, только давным-давно его разбили, и острые клыки стекла торчали из рамы. Неумеха, может, и поцарапался бы, пролезая, но у дозорных — навык. Мгновение — и все шестеро были уже внизу, во влажной и ржавой тьме. И что бы они делали без нижнего зрения? А так — всё же видно кое-что. Уходящие вдаль водопроводные трубы, затянутые паутиной кирпичные стены. Крутилось тут и там надоедливое комарьё, остро пахло крысиным помётом. Арамис подавил невольное желание предаться увлекательной охоте. Но нельзя. Если ты ведёшь Дозор — приходится давить в себе зверя. Тебя ждёт иная охота, куда более неприятная.
Сгусток разметался возле груды каких-то непонятных человеческих железок. Довольно крупный, уж всяко побольше крысы. И тянуло от него тоскливым холодом.
Рыжий весь извёлся, ожидая соратников. Сейчас он выгибал спину, колотил хвостом по пыльному бетонному полу, демонстрируя боевую удаль. Но Арамис не исключал и того, что минутой ранее он, съёжившись, распластался на полу, стараясь держаться как можно дальше от слепого пятна. Это простительно — никому бы не хотелось остаться наедине со сгустком. Сгусток не шипит, не скалит зубы — но истекает из него такая безнадёжность, что хочется перестать быть. Не просто околеть, застыв холодным трупиком — а совсем исчезнуть из жизни. Точно тебя никогда и не было нигде.
