Если бы Двери Восприятия были чисты, все предстало бы таким, как оно есть[78].
Собака лает, караван идет.
Марко Поло случайно находит Голубую Гору.
Марко Поло останавливается и садится на трон из ляписа у Реки Оксус, ему прислуживают потомки Александра Великого. Караван приближается, голубые полотнища трепещут на ветру. Голубые люди из заморских стран - ультрамариновые[79] - пришли за ляписом с золотыми прожилками.
Дорога в город Aqua Vitae защищена лабиринтом, построенным из кристаллов и зеркал, в котором вас буквально ослепляет солнечный свет. Каждое из ваших предательств отражается и усиливается в этих зеркалах, и доводит вас до безумия.
Синева входит в лабиринт. Все посетители должны сохранять абсолютную тишину, чтобы их присутствие не потревожило поэтов, управляющих раскопками. Раскопки можно проводить только в самые тихие дни, потому что дождь и ветер разрушают находки.
Археология звука была усовершенствована совсем недавно, до последнего времени систематическая каталогизация слов предпринималась бессистемно. Голубой рассматривали как слово или фразу, материализовавшуюся из сверкающих искр, поэзию огня, которая бросает все во тьму при помощи мертвенной яркости своих отражений.
Когда я был подростком, я иногда работал в Королевском Национальном Институте Слепых, откликнувшись на их рождественское обращение по радио, вместе с мисс Панч, которой было семьдесят, и которая обычно прибывала каждое утро на своем Harley-Davidson.
Мы благоговели перед ней. Она работала садовником, поэтому в январе у нее было много свободного времени. Мисс Панч, Женщина-в-коже, была первой открытой лесбиянкой, которую я знал. Она вселяла в меня, замкнутого и напуганного своей сексуальностью, надежду. "Поднимайся, пойдем, покатаемся". Она была похожа на Эдит Пиаф, воробей, нахально заломленный поношенный нелепый берет. Она командовала всеми остальными старушками, которые год за годом возвращались сюда ради ее общества.
В сегодняшней газете. Три четверти организаций по борьбе со СПИДом не предоставляют информацию о безопасном сексе. В одном из их районных отделений сказали, что у них вообще нет представителей сексуальных меньшинств, зато вы можете попробовать обратиться в район Х - там есть театр.
Кажется, мое зрение снова ухудшилось. Этим утром в больнице еще тише, чем обычно. Беззвучие. У меня сосет в животе. Я чувствую себя побежденным. Мой разум ярок, как бутон, но тело разваливается на части - голая электрическая лампочка в темной и сырой комнате. Смерть витает здесь в воздухе, но мы не говорим о ней. Но я знаю, что в любой момент тишина может быть нарушена криками обезумевших посетителей, "Помогите, сестра! Хоть кто-нибудь, помогите!" и затем умирающий звук ног, несущихся по коридору. Затем тишина.
