Самая робкая из коричневых картин - это маленькая мадонна, не больше книги, в черепаховой раме, которая висит в тихом уголке Национальной Галереи. Она была нарисована в 1480-х Гертге- ном тот Синт-Янсом, и ее легко пропустить. Вы увидите очень немного, если не остановитесь, и не вглядитесь в ее сумрак. Рождество в Ночи - это чудо, потому что до этого момента оно обычно изображалось при солнечном свете, в дневных цветах. Гертен использует смесь темно-желтого и розового для тел, и нежный букет оттенков коричневого.
Свет здесь - это духовный свет, который исходит едва видимыми лучами от ребенка в яслях, у головы которого собрался сонм плотненьких ангелочков с волосами в стиле прерафаэлитов. Внизу у яслей голубая мантия мадонны превращается в чернильно-синюю ночную тьму; небо, которое видно через дверь хлева, того же цвета. Вдалеке едва угадывается тень пастуха со стадом металлически-серых овец. Над ними парит ангел Гавриил в своей ангельской и призрачной белизне. А тем временем внизу, вол и осел, почти неразличимые в тени, поклоняются младенцу. Гертгену удалось великолепно передать ночные цвета - я не видел подобного на других картинах, это невозможно воспроизвести на фотографии, хотя этого можно было бы достичь в кино, но за свет пришлось бы заплатить целое состояние, чтобы добиться нужного эффекта. Это цвет ночи в Хэмпстеде. Деревья становятся чернильными. Белая луна сияет как ангел. Трава призрачно коричневая. Серебряные березы цвета белого мела, и все силуэты растворяются в тени.
Прошла сотня лет с тех пор, как в Нью-Йорке изобрели желтую прессу; подстрекающая к войне и разжигающая ксенофобию, она вытягивает желтые монетки из ваших карманов. Она наставляет культуре рога. Бредовая, предательская, свихнувшаяся.
Зловонное дыхание болезненного желтопузого труса[55] обжигает виселицу желтой лихорадкой. Предательство - кислород для этой бесовщины. Он заколет вас в спину. Желтопузый трус посылает в воздух желчный поцелуй, вонь от гноя слепит вам глаза. Зло расплывается в желтой желчи. Самоубийство от зависти. Яд в желтых змеиных глазах. Он ползет по гнилому яблоку Евы словно оса. Он жалит вас в рот. Его дьявольские легионы жужжат и хихикают в клубах иприта. Они обос- сут вас с ног до головы. Острые обнаженные клыки в пятнах никотина.
В детстве я боялся одуванчиков. Стоило мне дотронуться до этого pis en lit, я визжал до одурения. Одуванчики скрывали пауков-косиножек, которые шуршали в моих снах. Пачкаю постель. Бледный молочай. Муравьиный секрет как моча. Загадил постель.
