В декабре 2009 года Большой театр дал гала-концерт в честь 70-летия Елены Образцовой. Участвовали звезды мировой оперы. Возникло ощущение, что Большой театр превратился на вечер в Ла Скала. Итальянская речь звучала в коридорах, лифтах, и, конечно же, на сцене. Завершила вечер Мария Гулегина. Она исполнила арию Леоноры из оперы Верди "Сила судьбы". Полгода я потом искала в музыкальных магазинах Москвы и Петербурга запись "Силы судьбы" с Гулегиной. Напрасно.
И вот, май 2011 года. В гримуборной Концертного зала имени Чайковского я говорю с Марией Гулегиной. Она — простой, легкий человек в общении, иронична к изъявлению в свой адрес пафоса, хвалебных од. Гулегина смотрит на Россию глазами иностранца, то есть видит только красивое. И когда она говорит "у нас в Одессе" или "у нас в Минске" — это значит, у нас в России. Мы говорим о силе судьбы. Я узнаю, что "Силу судьбы" Гулегина исполняла во время гастролей Ла Скала в Японии, что "Сила судьбы" с Гулегиной звучала под управлением Валерия Гергиева на фестивале "Звезды белых ночей". Был какой-то удивительный день, полный солнечных бликов с картин Серова и тайн недоговоренности с полотен Врубеля: в скверах и на бульварах Москвы пряно и пьяно цвела сирень. В моем распоряжении было всего лишь тридцать минут на интервью. И пять часов ожидания концерта, во время которого Мария Гулегина исполнит с Государственным академическим камерным хором Владимира Минина русские романсы, кантату для меццо-сопрано "Свадебные песни" современного композитора Юрия Буцко, молитву "Жертва вечерняя" Павла Чеснокова. В зале повиснет тишина. "Божественно!" — как будто приходя в себя, произнесёт зритель.
"ЗАВТРА". Мария, вы совершили путь от советской школьницы до оперной дивы мирового масштаба
Мария ГУЛЕГИНА. Ну, прямо дивы!
"ЗАВТРА". Дивы дивной, конечно. Так вот, оглядываясь назад, как вы можете сказать: что помогало вам и что мешало?
М.Г. Вы знаете, мне всегда помогало то обстоятельство, что приходилось преодолевать слишком много препятствий, встречать противостояния… Вы знаете, я скажу вам такую сентиментальную вещь. В детстве я пела в детском хоре и страшно мечтала петь соло. И вот, с хором мы приехали в Ленинград, выступать в Капелле имени Глинки. Тогда была такая песня Пахмутовой и Добронравова "Дикая собака Динго". Мне она очень нравилась, и я мечтала солировать в ней. Но мне не давали. А в Ленинграде девочка-солистка как раз заболела. Мне сказали: "Ну ладно уж, так и быть, споешь". И вдруг, солистка — раз, и выздоравливает! Вот горе-то у меня было! (смеется) Впервые об этих страданиях слёзных я рассказала, уже работая в оперном театре Минска. Александра Пахмутова и Владимир Добронравов приехали тогда в Минск; они очень удивились, что из-за " Дикой собаки Динго" ребенок так страдал (улыбается). Очень хорошая была песня. Вот с тех детских пор я и преодолеваю какие-либо препятствия. Они всегда есть.
